— Настоящее! — деньги исчезли в кармане торговца. Он опасливо глянул в зал. Гуляки вернулись к своим занятиям: дымили кальянами, хлестали пиво, бросали кости. Музыкант возобновил завывания. — Вы точно не хотите уйти, господин? — тон Дола разительно изменился.
— Пока не поговорю с тобой, если ты хозяин.
— Хозяин-то я хозяин, только уже и сам об этом забывать начинаю, — вздохнул торговец. — Подождите в дальнем углу, за свободным столиком. Вам всё принесут. Поговорим позже, — он окинул сидящих за столиками ненавидящим взглядом, — когда быдло угомонится. Только, пожалуйста, ни с кем не задирайтесь.
— Я разве похож на забияку? — удивился Ратибор.
— Ну, на святого пустынника тоже не особо смахиваете, извините за дерзость, — торговец разве что хвостиком не вилял. — Ты что заказа не слышала?! — заорал он на пьяную толстуху, стоящую рядом. — Выполнять приказ господина! Привыкла на Данку всё сваливать, дармоедка!
Стараясь не задеть пьяных разбойников даже полой плаща, Ратибор прошёл к столику в тёмном углу. Опустился на лавку. Откинулся к стене. Прикрыл веки. Сквозь ресницы внимательно наблюдал за происходящим. Ещё недавно никому бы и в страшном сне не представился бы такой разгул татей. До тех пор, пока держалось Подлунное. Стоял Красоград.
* * *
Гибель столицы! Всадник увидел всё, словно это было вчера. Толпы бунтовщиков рассыпались па горящим улицам Красограда. Ещё недавно не желавшие идти в ополчение, надеявшиеся на снисхождение мятежников ремесленники, теперь либо валяются зарубленные, либо из последних сил противостоят озверевшим ордам, видя перед смертью, как насилуют их жён и дочерей, как режут детей, как распинают на воротах домов родителей.
Жалкие остатки двух сотенного отряда всадников засели в оружейной башне. Весь город перешёл к мятежникам, кроме последнего оплота Закона и Справедливости. Князь татей уже пирует в том, что осталось от дворца. Яромир, из кожи коего нарезали ремни, ещё дёргается на колу, одуревшие от выпитого разбойники ещё грабят и насилуют немногих спасшихся от побоища — идёт тризна по Подлунному. Среди всадников вряд ли найдётся десяток чудом избежавших клинков и стрел бунтовщиков. Княжеские воины едва держатся на ногах, лица под слоем копоти, глаза ввалились, кожа на скулах едва не лопается. Но никто и не думает отвечать на предложение Справедливого о сдаче. Всадники не умеют сдаваться. Мёртвые сраму не имут!
Пьяные орды — вино, брага и пиво едва не выплёскиваются из ушей — стягиваются к башне. Может быть, удастся отбить этот штурм? Но обязательно будет следующий! За ним ещё один… Мятежников слишком много: по сотне, а то и по полторы на каждого…
