Еще ему все время хотелось есть — зверски, невыносимо. Еда стала чуть ли не единственной радостью, да и как по-другому восстановить силы, когда впереди еще полдня? Вечером Эрик засыпал, едва дойдя до кровати, утром ему тоже мучительно хотелось спать или хотя бы закрыться в комнате и никого не видеть. Мир сузился до низших потребностей, усталость сделалась основным чувством, заслонив собой все остальное — страх, раздражение, обиды… И вдруг оказалось, что у нее есть и приятная сторона: на размышления сил не остается — о том, что уже натворил, и о том, чего так и не сделал. В конце концов, Эрик решил: главное выжить сейчас, а дальше будет видно.
И вот наступил самый длинный день в году. Но он казался слишком коротким для всех тех дел, которые Аста спешила переделать до праздника. Полить все цветы в хранилище знаний, потому что впереди четыре выходных. Провести беседу с двумя учебниками биологии за восьмой класс, которые уже неделю препирались с Ветхим Заветом по поводу теории эволюции. Отдать старый экземпляр «Фауста» в переплетную, не слушая его восклицаний о том, что «и пес с такой бы жизни взвыл»,[6] и забрать как можно скорее — потому что станок для резки бумаги пугал его больше нечистой силы. И это все до обеда. Потом заскочить домой, взять заранее приготовленные вещи, побежать к Тайсе и помочь невесте собраться. Наконец, себя тоже привести в порядок, а потом можно идти на праздник. И вот дела завершены, но странное беспокойство, что преследовало ее всю неделю, никуда не исчезло, а только стало ощутимее. Аста искала ему объяснение, но не находила.
Казалось бы, вокруг одна радость — Арнэльм в эти дни стал еще волшебнее. Улицы украсили гирляндами из разноцветных флажков и маленьких золотых солнц, что светились в темноте, как настоящие. В булочной появился целый прилавок со сладостями, которые продавали только в это время года — цветочные пирожные с воздушным кремом. На главной площади по вечерам устраивали то концерт, то танцы, то вечер сказок, а днем там шумела ярмарка. И такие на ней продавали товары, что Аста, пройдясь однажды по рядам, раз десять напомнила себе, что все купить нельзя — иначе быть ей без велосипеда и новых босоножек. Но потом все-таки купила две вещи: пару невесомых бокалов из темно-зеленого («лесного», как здесь говорили) стекла — Тайсе и Лину в подарок, а себе — большой блокнот в обложке из коры парящего дерева. Преимущество такого блокнота — в нем можно писать на весу и вообще как угодно, он будет лежать или стоять в воздухе, как на поверхности. Что в нем писать, она пока не придумала, но уйти без него было бы мучением.
