Она резко отвернулась от него, как бы полагая, что, не видя, она и не услышит его слов, — и затихла.
— Ты живешь в мире иллюзий, но иллюзии проходят. — Он дотронулся до ее руки, и внутри у него все перевернулось, когда она непроизвольно отпрянула и устремила на него взгляд, полный ужаса и боли. — Лиза, — прошептал он. — Ты должна мне доверять, как прежде.
Он думал, что она что-нибудь скажет, но она только открыла рот и беззвучно шевелила губами. Позже он спрашивал себя, что бы он тогда сказал или сделал… Он вдруг каждым своим нервом почувствовал страх. Катрин?
Катрин! И звук ее испуганного голоса, эхом отдававшийся в его мозгу: «Что такое?» Он видел мысленным взором, как она отчаянно пытается освободиться от чьей-то железной хватки. Какая-то неведомая сила перенесла ее на другую сторону полутемной улицы. Салон автомобиля, рванувшегося в гущу дорожного движения, страшное осознание того факта, что ее заманили в ловушку.
Он был уже наверху лестницы, прежде чем Лиза успела отреагировать на ужасную перемену в нем и понять, что это не имеет к ней никакого отношения. Даже когда затихли его шаги, она продолжала стоять у лестницы и с немым удивлением глядеть ему вслед.
Катрин решила закончить последнее, небольшое дело и после этого пойти домой. Это «небольшое» дело вылилось в анализ показаний, разбор двух писем и два телефонных звонка. Так что было уже темно, когда она наконец надела пальто и обернула вокруг шеи шарф. Но во всем есть плохая и хорошая сторона: по крайней мере, час пик уже миновал. Ноги у нее устали, и ей не очень хотелось ехать автобусом. С другой стороны, она не была уверена, что поймает такси. Но тут в полуквартале от нее она увидела машину с зеленым огоньком и пошла навстречу по обочине, намереваясь поднять руку и помахать «дипломатом».
Со стороны могло показаться, что ее обнял за плечи любовник. Но рука, сжимавшая ее сзади, была крепка, как металлический прут. Что-то холодное уперлось ей в бок. И справа от нее возникла голова Коллина.
— Что такое? — громко спросила она.
Но вокруг никого не было. Вероятно, в бок ей упирался пистолет. Отвратительная усмешка на лице Коллина подтверждала это. Она хотела сместить тяжесть тела на одну ногу, а другой наступить ему на ногу, но он ожидал этого. Он ударил ее рукояткой револьвера, так что у нее сперло дыхание, и поволок.
Она помнила обочину, открытую заднюю дверь огромного черного «ягуара» и затемненный обитый кожей салон. Потеряв равновесие, она плюхнулась на заднее сиденье. Ноги ее ощутили прикосновение шерстяного пиджака Коллина, и в следующий момент он навалился на нее всей своей тяжестью, захлопнул дверь, и машина, съехав с обочины, влилась в поток транспорта. Наконец ей удалось вылезти из-под него и принять сидячее положение. Он передвинулся в угол, и положил вывернутую под углом ногу на другое колено. Револьвер небрежно болтался у бедра, а глаза его неотрывно следили за каждым ее движением.
