— Первая хорошая новость… А теперь попробуй собрать воедино все набросанные тобой планы: послать родителям, присвоить пансион Воке, выкупить бриллианты де Ресто, открыть эту разволшебную кассу — и спросить себя, а на что ты будешь жить?
— Да Господи! Зачем мне!.. Жил же я без этого миллиона… и дальше буду… Ладно, пожалуй, самое время узнать, а сам-то ты на что хотел потратить деньги.
— Я хотел бы обзавестись надёжной рентой (например, акциями промышленных компаний) и купить дом, где мог бы жить с семьёй, — Макс посмотрел на сидящую на скамейке у камина Полину, и кивнул ей, а она заулыбалась, тихо уточнила:
— С мамой?
— Да.
— Когда ты её освободишь?
— В тот день, когда Эжен оденется по-человечески и отправится в свет на свидание к своей суженной, которую когда-то обещал любить, а теперь покинул.
— Это уже терроризм! — зло и глухо прикрикнул Эжен, отворачиваясь к окну.
— Если мы братья, то не годится одному быть лучше другого. Мы оба будем либо верными, либо предателями.
— Эжен, почему ты не хочешь больше встречаться с твоей невестой? — спросила Полина, — Она тебя чем-то обидела?
Сине-тенистая стена напротив сквозь жёлтое стекло казалась грязно-зелёной, сквозь красное — кровоподтёчной, а голубые были выше. Эжен взглянул на береникину занавеску в розовых гвоздичках и вообразил Дельфину. Она очень красива — пышная и стройная одновременно, волосы Изольды, вечная улыбка на мягких губах, добрый взгляд серых глаз… Но почему она не надела траура? На ней перебывали все цвета, какие есть, кроме самого прекрасного и честного — чёрного! Хоть бы что-нибудь: поясок, воротник, ленту,… сорочку, в чёрной сорочке… приняла бы… тогда конечно, но ведь нет…
— Мне не нравится, как она одевается — как кукла!
— А если у неё появится другое платье, ты к ней вернёшься?
— К ней — может быть, но в свет… Макс, мы об этом уже говорили!
— Мы только начали, — Макс стал одеваться для улицы, — Я отлучусь на час, а потом мы с тобой прогуляемся в одно злачное место.
Глава XXV. Анна попадает в Царство Правды
— Не верю, — повторила Анна, — … Докажите — покажите, кто вы: чудотворец, которым вас все считают, или просто болтун! Сделайте что-нибудь! Возвратите мне любовь хоть на полчаса, и — клянусь жизнью родителей — вернувшись домой, я возненавижу вас сильнее прежнего!
— Мои возможности здесь, в вашем мире, невелики, но я могу указать вам дорогу и дать проводника, — ответил её грёзный супруг. Он по-прежнему сидел ((он ни секунды лишней не проводил на ногах)) на кровати. В его руках оказался крест, составленный из двух заострённых металлических прутов. Достойный автор «Манфреда» повесил распятье прямо на воздух перед собой, уткнулся в поперечные концы ладонями, зажмурился от предвкушённой боли, что-то прошептал и ринул их навстречу друг другу, сжал пальцы в замок. Из двуединого и двупронзённого кулака потекла кровь, но капли не падали на пол, а рассеивались багровым дымом, густеющим, вытягивающимся в столб, светлеющим и превращающимся в белого ребёнка, держащего обеими руками вертикальный луч креста.
