Глава XXIV. В которой Макс впервые гневается на побратима
— Наконец-то! Завтракать ты не стал, но уж пообедаешь непременно!
Макс снял с Эжена свой плащ, а самого побратима вверил Полине, которая настойчиво потянула постника к столу, снова заставленному тарелками с едой ((Макс заказал еду в ближайшем ресторане — через Полину, имевшую тёплое пальтишко)). Эжен выбрал какой-то ломтик сыра, зелёную горошину, отщипнул хлеба и спешно залил всё это вином из бутылки: его снова подташнивало.
— Что это? — спросил Макс, доставший из кармана плаща книжку с торчащими купюрами и вексельным корешком, — Силы навьи! Что это!? Ты был у Гобсека и взял у него в долг!!?
— А что не так?…
— Эжен! — Макс схватил его за плечо и рывком поднял со стула, — Вчера я дал тебе полмиллиона. Ты сказал: «мало», и я предоставил, как ты выразился, целый — затем, чтоб сегодня ты пошёл к ростовщику и занял ещё пятьсот франков!!!?
Эжен взглядом смёл с себя его руку.
— Я сделал это, чтоб не внушить подозрений.
— В чём?
— Во-первых, я незаметно конфисковал у него эту книгу.
— Так это его?… — Макс раскрыл, и его глаза покруглели.
— Удивлён?
— Но зачем?
— Встряхнуть его. Посмотреть, только ли деньги ему дороги. Идти с этим делом в полицию он вряд ли захочет. Остаётся Дервиль, которому я как раз оставил наш адрес. Так мы заполучим Дервиля, но он нам нужен непременно в связке с Гобсеком…
— Почему?
— Вернуть бриллианты де Ресто… и вообще — свой человек во вражьем лагере.
— Ты решил объявить войну ростовщикам?
— Genau! ((Точно! (нем.))
— Но как?
— В Париже — тьма тьмущая людей, которые таскаются к этим кровососам за парой сотен с полуторной комиссией, а у нас, Макс! — есть миллион! Мы откроем кассу беспроцентных ссуд и прижмём к ногтю всех живоглотов!
Макс всмотрелся в его лицо, словно не узнавая, и долго собирался с ответными словами:
— … Да будь у тебя миллиард — ты на этом безумии за год бы его распылил!
— Во-первых, я не собираюсь отстёгивать всем подряд. Во-вторых, на первый раз — никому не больше сотни. Но если через месяц человек принесёт долг — сможет взять ещё сто; принесёт двести — сможет взять триста и так далее.
— Ну, а по какому принципу ты будешь выбирать кредиторов?
— Мы вместе будем это решать.
В голосе Эжен было притягательное тепло: ты мне очень нужен, ты ведь не откажешь. И идея уже не казалась насквозь бредовой… Если бы только одна была единственной.
