– А если бы я не захотела пойти?
– Так ты же захотела.
Когда мы остановились на светофоре, я посмотрел на Изобель. Вместо скучного, практически бесполого существа, которое я наблюдал каждый день, рядом со мной, как мне казалось, сидела та самая девушка, на которой я женился. Изобель достала из сумочки сигарету и закурила.
– Ну что, нравлюсь я тебе в таком виде?
– Конечно, нравишься, – ответил я.
– А в остальное время?
Я пожал плечами.
Вдыхая дым, Изобель стала покусывать ногти.
– Просто не верится, мы едем в дорогой ресторан: я с вымытой головой и в чистом платье, а ты в новом галстуке.
– Да ладно тебе, как будто в первый раз.
– А сколько мы уже женаты? С каких пор это стало чем-то особенным? Когда ты в следующий раз вспомнишь про меня?
– Если хочешь, будем устраивать такие вечера чаще.
– Договорились. Может, раз в неделю? Выделим какой-нибудь день.
– Сама знаешь, что мы не потянем финансово. К тому же, на кого оставлять Салли?
Она подняла руки и туго стянула волосы за головой. Я отвлекся от дороги. Уголки рта у Изобель были опущены, сигарета зажата в губах.
– Опять ты за свою шарманку.
Какое-то время мы ехали в тишине. Изобель докурила и выбросила сигарету в окно.
– Необязательно ждать, пока я тебя куда-нибудь приглашу. Ты можешь выглядеть красиво и в обычные дни, – сказал я.
– Могу. Только ты почему-то этого не замечаешь.
– А вот и замечаю.
Я не врал. После свадьбы Изобель довольно долго старалась следить за своей внешностью, даже во время беременности. И я всегда ценил это, несмотря на растущую между нами стену.
– Уж и не знаю, как тебе угодить.
– Достаточно и этого, – сказал я. – Ты воспитываешь ребенка, меня часто не бывает дома. И я не требую, чтобы ты постоянно так одевалась.
– Нет, Алан, требуешь. В том-то и беда.
Мы оба понимали, что ходим вокруг да около, что внешний вид Изобель не имеет никакого отношения к сути нашей проблемы. У меня в голове она запечатлелась именно такой, как в тот день, когда мы познакомились, и я не хотел отказываться от этого образа. Однако причина моей отстраненности была совершенно в другом, просто я не мог выразить ее словами и тем более открыто обсуждать.
Мы приехали в ресторан и поужинали. Удовольствия не испытал никто, беседа получилась натянутой и состояла в основном из тягостного молчания. По дороге назад Изобель ничего не говорила.
Только возле дома, выйдя из машины, она посмотрела на меня все с тем же непонятным выражением. Правда, теперь она не улыбалась.
