– Вот, значит, как ты ухаживаешь за своими женщинами, – сказала она.
* * *
Двое мужчин доволокли меня до баррикады. Опираясь им на плечи, я даже старался идти, а не скакать, но вывихнутая лодыжка болела нестерпимо.
Ворота открылись.
За баррикадой ожидали еще несколько человек с винтовками. Я представился и объяснил, зачем пришел к ним в город. Они спросили, есть ли у меня в Уэртинге родственники или знакомые. Нет, ответил я. Про африммов и про то, что жену и дочь похитили, я умолчал. Пояснил лишь, что обстоятельства заставили нас разделиться, но у меня есть основания искать их здесь.
Все названные мной имена записали, потом обыскали меня и мой рюкзак.
– По мне, так ты стремный бродяга, – бросил один из парней. Остальные взглянули на него, как мне показалось, с молчаливым предупреждением.
– Я лишился дома и всего имущества, – спокойно сказал я. – Пока африканцы не выселили нас, я жил и работал в Лондоне. Идти некуда, вот уже почти год приходится скитаться по стране. Если бы у меня была возможность принять ванну и найти чистую одежду, я бы ей воспользовался.
– Ничего страшного, – пробормотал кто-то из дружинников и дернул головой. Парень, не сводя с меня презрительного взгляда, отошел. – А чем ты занимался до вторжения?
– В смысле, кем работал? Преподавал в колледже. Правда, потом меня сократили, пришлось пойти на фабрику.
– В Лондоне жил, значит?
– Да, я же сказал.
– Где именно?
– В Саутгейте. Вам знакомо это место?
– Слышал. Рядом с Барнетом, кажется? Ты еще легко отделался. Знаешь, что случилось на севере, когда туда ломанули африканцы?
– Только обрывочно. Когда скитаешься, единственный источник информации – это слухи. Так вы впустите меня или нет?
– Посмотрим. Сначала нужно побольше про тебя узнать.
Последовал короткий допрос. Не всегда я отвечал честно. Вопросы в основном касались участия в войне: переживал ли я нападение какой-нибудь группировки, устраивал ли диверсии, чью сторону поддерживал и так далее.
– Я ведь на патриотической территории? – спросил я.
– Мы сохраняем верность короне, если ты об этом.
– А в чем разница?
– Здесь нет военных. Мы сами обеспечиваем оборону.
– А что насчет африммов?
– Были, но затем ушли, – холодно ответил главный. От его тона мне стало не по себе. – Зря их вообще сюда пустили.
– Ты так и не сказал, кого поддерживаешь, – вмешался другой дружинник.
– А вы как думаете? Африканцы отобрали у меня дом, вышвырнули на улицу. Почти год я живу, как зверь. А еще эти твари отобрали у меня жену и дочку. Так что я за вас. Такой ответ устраивает?
