– Завтра доделаешь. А насчет Салли я уже договорился с Хелен.
– У нас какой-то праздник?
– Нет. Просто настроение такое.
Она странно покосилась на меня и отвернулась к гладильной доске.
– Очень смешно.
– Я не шучу. – Наклонившись, я выдернул утюг из розетки. – Все, собирайся, я пока уложу Салли.
– А как же ужин? Я столько всего накупила…
– Положи в холодильник, завтра поедим. Никуда не денется.
– Как и твое настроение? – тихо спросила она.
– То есть?
– Неважно. – Изобель вновь склонилась над доской.
– Ну чего ты начинаешь? Я приглашаю тебя в ресторан. Не хочешь идти, так и скажи. Я думал, ты обрадуешься.
– Я рада, Алан, правда, – сказала она, подняв голову. – Извини, просто неожиданно как-то.
– Так значит, пойдем?
– Конечно.
– Сколько тебе собираться?
– Недолго. Надо принять ванну и помыть голову.
– Договорились.
Она догладила вещи, убрала доску и утюг, потом несколько минут возилась в кухне.
Я включил телевизор посмотреть новости. Главной темой были приближающиеся парламентские выборы. Некий депутат от правой независимой партии «реформистов» по имени Джон Трегарт вызвал много шума заявлением о том, что казначейство подделывает финансовую отчетность. Он утверждал, что располагает неопровержимыми доказательствами, но, опасаясь ареста, поделится ими только с парламентом. В это же время, видимо, по указке действующего правительства, стали появляться сообщения, в которых всю вину за подлоги сваливали на самого Трегарта и оппозицию.
Я вымыл посуду, затем сказал Салли, что придет Хелен и посидит с ней, поэтому пусть ведет себя хорошо. Она торжественно поклялась не безобразничать. Хелен ей нравилась. Я зашел в ванную за электрической бритвой. Изобель уже залезла в воду. Я наклонился к ней и поцеловал, она ответила, как-то странно улыбнувшись. Чему, я так и не понял. Потом я помог Салли переодеться в пижаму, спустился с ней в гостиную и сел читать.
Я созвонился с рестораном в Вест-Энде и забронировал столик на двоих на восемь часов. Пока я разговаривал, Изобель, уже в вечернем платье, вышла в гостиную в поисках фена. Хелен приехала ровно в семь, и мы повели Салли в спальню.
Изобель расчесала и распустила волосы, а бледное платье подчеркивало ее фигуру. Она нанесла тени и тушь и надела ожерелье, которое я подарил ей на первую годовщину. Я уже давно не видел ее такой красивой, о чем не преминул сказать, когда мы отъехали от дома.
– И все-таки, Алан, что за повод?
– Я же сказал: настроение такое.
