Пришли в основном пенсионеры, женщин поболее, чем мужчин. Мы сидели вместе с распорядительницей в ватнике за столиком в торце помещения. Она вела подсчет, сколько пришло народу. Когда набралось десятка полтора, встала и объявила, что к ним приехал известный писатель, чтобы ознакомить общественность ЖЭКа со своим замечательным творчеством. Мой приятель встал, отвесил на три стороны поклоны, чем сорвал аплодисменты.
Началось чтение. Читал он свои рассказы совсем неплохо. Я обнаружил у него актерские способности. В диалогах он менял голос, изображая то подвыпившего сантехника, то хамку-продавщицу – любимые мишени советской сатиры. Несколько раз я рассмеялся. Что касается публики, то ни на одном лице я не обнаружил даже подобия улыбки. У всех без исключения лица были мрачные и насупленные. Впрочем, по прочтении каждого рассказа раздавались вежливые аплодисменты.
Неожиданно откуда-то сверху раздался детский крик: «Сдавайтесь!». По лестнице ссыпался вниз малыш лет шести. Он держал за палку металлическую бабочку на колесиках. Есть такая игрушка. Когда ее катят, бабочка хлопает крылышками. Малыш принялся катать по полу свою каталку, бабочка хлопала крылышками, а малыш продолжал кричать «Сдавайтесь!» и еще «Ура!». Какой- то бабусе удалось схватить маленького бузотера. Она разложила его у себя на коленях и несколько раз шлепнула его по попке, приговаривая: «Неслух какой!».
Малыш не снес обиды и громко заревел. С пропагандой литературы на этом было покончено. Среди публики нашлась родная бабуся малыша с каталкой, а отшлепала его, оказывается, совсем чужая. Между ними завязалась перепалка. Аудитория разделилась на два лагеря. Одни оправдывали чужую бабусю, другие считали, что она не имела никакого права прикасаться к чужому внучку. Распорядительница в ватнике пыталась восстановить тишину и порядок. Когда она поняла, что это ей не удастся, она провозгласила средь шума и гвалта: «А теперь поблагодарим докладчика!». Раздались два-три хлопка, и мы с приятелем удалились.
На обратном пути я выразил ему сочувствие по поводу досадного инцидента. На что он ответил, что это чепуха, с ним еще и не такое случалось. Главное, путевка будет оплачена, а деньги не пахнут, как мудро заметил еще древнеримский император Веспасиан, введя налог на общественные уборные.
Другим моим приятелем был мой коллега, научный работник. Никаких поползновений к сочинительству за ним не числилось, но интерес к литературе у него был прямо-таки сверхъестественный. Он читал подряд все толстые журналы, не говоря уж о «Литературке». Его суждения о литературных новинках всегда были полярные: либо «гениально», либо «мура».
