По-прежнему никак не удавалось схватить машину. Один левак, правда, остановился, но, узнав, что ехать совсем близко, на улицу Герцена в Дом литераторов и разговор всего лишь о трешке, захлопнул в гневе дверь и укатил.
– А может, как в старые добрые времена? – От обсуждения достоинств импортной обуви Урванцев вернулся к прежней теме, к драматургической. Дабы расшифровать новую свою идею, он развернул в воздухе правую ладонь, затянутую в кожаную перчатку, а левую уточкой, по касательной, под нее подсунул. Сутеневский наблюдал за манипуляциями политического обозревателя поверх очков.
– Наш дурак не берет, – глухо произнес он, догадавшись, что предлагает Урванцев. – И добавил: – По крайней мере, у тебя не возьмет.
На том разговор прервался. Затормозил еще один левак. После уговоров и повышения ставки до пяти рублей он согласился везти Сутеневского с Урванцевым в Дом литераторов, куда они отправлялись «по предварительному соглашению», как было это позже зафиксировано в милицейском протоколе, отужинать в тамошнем ресторане. Придет время, мы к ним вернемся…
Глава 2.
Мои советчики (авторская ремарка)
Я закончил первую главу. С ходу написал еще две, целиком посвященные биографии Якушкина. (При окончательной правке романа они вылетели). И тут меня взяло сомнение, стоит ли продолжать? Те участки головного мозга, что ведают воображением, тотчас выдали образ путника в запыленном платье у подножья высокой горы. Жуткое по своей банальности слово «путник» заставило меня содрогнуться. Но, кроме шуток, никогда прежде я не писал романов, чтобы из отдельных глав. Одни лишь короткие рассказы.
В затруднительных ситуациях советуются. У меня водилось двое приятелей, причастных к литературе. Один из них, как и я, писал короткие юмористические рассказы и с гораздо большей, чем я, ловкостью пристраивал их в журналах и газетах, где имелись отделы сатиры и юмора. В отличие от меня, научного сотрудника в НИИ химического профиля, он нигде не работал. Прожить на мизерные гонорары было невозможно, и он подрядился выступать с чтением своих произведений в разных аудиториях. Путевки на выступления ему давали в каком-то «Бюро по пропаганде литературы». Однажды он уговорил меня съездить вместе с ним. Не для того, чтобы тоже выступить, а поглядеть, как на деле выглядит эта самая «пропаганда».
Отведав прелестей во всех, без исключения, видах городского транспорта, мы добрались до некоего ЖЭКа, в двух шагах от кольцевой дороги. Нас встретила женщина в ватнике и шляпе из ядовито-зеленых синтетических перьев, остроносенькая, с лицом, напоминающим собаку породы «колли». Она провела нас в полуподвальное помещение, именуемое «красным уголком», и сказала, что народ сейчас соберется.
