Небо насупило тучи, приметилось и метко плюнуло первыми каплями в корабль, затем криво ухмыльнулось злой молнией и наконец утробно прорычал гром. Георг прав. Шторм будет серьезный.
* * *
— Марселя крепить!!!
«Недотрога» прыгнула вниз с огромной волны, кивнула, подставила корму кинувшемуся на нее валу, зачерпнула носом воды, на мгновенье гордо выпрямилась и некрасиво накренилась на правый борт.
Ветер вопил и бешено трепал корабль. Волны до палубы не доставали, но очень к тому стремились и разбивались о борта, прыгая в лицо облаками острой пыли. Чтобы там ни было, самое страшное позади, шторм шел на убыль. Но радости все равно мало. Корабль хлестался в буре часов пять не меньше. О том, чтобы следовать курсу не могло быть и речи, не утонуть бы. Куда шторм за это время отнес Гречину, да и попал ли он в него? Время потеряно.
— Георг верни корабль на курс и спускайся ко мне, разговор есть. Фрост за старшего. — Эрик, недобро посмотрел на выглянувшее бледное заспанное солнце, — «где шлялось?» и направился к себе в каюту, когда его догнал Каспар:
— Капитан, у нас беда!
— Да у нас их много. Какая сейчас?
— Вино!
— Хайрадин, вино — это не беда, это счастье. Не веришь — любого из матросов спроси.
— Бочка разбилась. Вроде и закрепили хорошо, но не удержалась. Когда корабль накренило, она упала, дно и выбило. Весь водный трюм провонял.
— И с каких это пор у вас вино воняет, вы от этого запаха только в восторге обычно. Жаль, конечно, но одно плавание можно и без вина обойтись. Трюм отмыть!
— Да, но Синяк!
Эрик встал как вкопанный.
— А черт! Не подумал. Пойдем, покажешь.
Вино, что брали с собой моряки, раздавалось раз в день, и было одним из немногочисленных пряников морской жизни. Но вот в этот раз не повезло. Особенно одному из моряков, хотя матросом он как раз не был.
— Синяка сюда не пускать — озабоченно приказал Эрик, обозревая залитый трюм. — У него разрыв сердца будет.
— Ага, зато у крыс праздник — серьезно кивнул Каспар.
Эрик подумал, что если бы кто-нибудь со стороны понаблюдал как он, да и вся команда носятся с одним единственным членом экипажа, да еще и озабоченные тем, чтобы у того был доступ к выпивке, то посчитали бы их всех сумасшедшими. Хотя дело тут не в любви к Синяку, а сугубо практический подход.
Эрик поднялся на палубу и на тебе! — нос к носу столкнулся с Синяком. Тот никогда не нес вахты, никогда не выполнял никаких матросских работ, и конечно упаси боже, не поднимался на реи — его бы смыло первой же волной. А вот сейчас вылез из кубрика. С растерянным видом, как всегда, пошатываясь, он шел по палубе. Ноги спотыкались о пустые ножны. Лицо выражало крайнюю озабоченность и насторожённость. Лоб сморщен, как будто он пытался что-то вспомнить, но никак не мог уловить какую-то мысль, какая бы, безусловно, и привела к разгадке. Но самое главное он в буквальном смысле слова держал нос по ветру. Голова приподнята, а крылья носа шевелятся.
