Все утро врачи пытались облегчить страдания Эмили. Но вскоре стало ясно: чуда не произойдет. Слишком большая площадь тела была поражена ожогами, дышать Эмили почти не могла, почки отказали. Оставалось только ждать конца.
* * *
В полдень Элиот зашел в палату к Эмили. Подойдя к кровати, он посмотрел на молодую женщину. Все ее тело было скрыто бинтами. Здесь царила мертвая тишина, слышно было только, как работают медицинские приборы.
Элиот увидел, что действие героина закончилось и Эмили пришла в себя. Чтобы понять – она обречена.
Он придвинул табурет к постели и сел рядом с девушкой, для которой больше ничего не мог сделать. Он знал, что у нее нет родственников и никто не придет проводить ее в последний путь. Элиот хотел бы оказаться сейчас совсем в другом месте, но он не стал прятаться от отчаянного взгляда Эмили. В этом взгляде был ужас, а еще вопросы, много вопросов, на которые он не мог ответить.
Девушка попыталась что-то сказать. Он наклонился к ней, поднял кислородную маску и услышал что-то вроде «мне больно». Элиот решил повысить дозу морфия, чтобы облегчить состояние несчастной. Он собирался сказать об этом девушке, но неожиданно понял, что она произнесла не «мне больно», а «мне страшно»…
Что он мог сделать? Сказать, что ему тоже страшно? Что он сожалеет о своем бессилии? Что в такие дни жизнь теряет для него смысл?
Ему одновременно хотелось обнять бедную девушку и наорать на нее. К чему эта бездумная агрессия к собственной жизни? Какое стечение обстоятельств приводит к тому, что человек оказывается в заброшенном доме и накачивает себя наркотиками? Какая боль оправдает такое отношение к себе? Как может двадцатилетний человек решить покончить с собой? Он хотел выкрикнуть все это, но врачу не полагается так себя вести. Тогда он решил просто посидеть с ней рядом. В канун Рождества больница была полупустой, да и система такого не предусматривала: лечить – да, но не провожать в последний путь…
Эмили дышала все тяжелее и мелко дрожала.
Морфий не помогал, и она очень мучилась. Элиот знал, что никогда не забудет эти безумные, полные отчаяния глаза, которые не отпускали его, умоляли не уходить.
Он видел уже немало смертей и страданий, но каждый раз переживал все заново. Казалось, худшее уже позади, но это было не так: худшее всегда поджидает тебя где-то там, за поворотом. И всегда бывает еще страшнее, чем прежде.
* * *
Прошел час. Или два. В 15:00 дежурство Элиота заканчивалось. Он тихо поднялся и пообещал Эмили:
