— Такие вот пироги, — резюмирует Чижмин, приканчивая третью чашку чая.
Да, пироги отменные, с острой начинкой… Утром восемнадцатого… О совпадении здесь не может быть и речи.
— Соображаешь, какой значимости данные ты привез? Молодчина!
— Фактик действительно валит с ног, — невозмутимо произносит Лева. — Есть еще кое-что по поводу «технологии» хищений.
— Выкладывай.
В течение десяти минут Чижмин поясняет, с помощью каких ухищрений с территории зверосовхоза вывозилась и по дороге до железнодорожной станции «испарялась» определенная часть груза. Для такого старого зубра, как Антон Васильевич, информация несомненно представляла бы профессиональный интерес, я же не хочу раздваивать внимание, поэтому улавливаю на слух только обрывки фраз типа «криминал — он и в Африке криминал…», «неопровержимое доказательство вины…», «Перцовский попросту не мог не знать этого…»
— Лева, переведи дух, — вклиниваюсь я наконец в монолог. — Сделаем так: я сейчас еду в управление, а ты составь рапорт и до обеда можешь отдыхать. Потом, возможно, понадобишься.
— В каком амплуа? — живо интересуется Чижмин.
— В качестве говорящего вещественного доказательства, если не хватит прочих аргументов для начальства, — шучу я.
На площадке переходного яруса третьего этажа напротив лифта вижу Конюшенко, беседующего с пожилой женщиной в форме — инспектором по делам несовершеннолетних. Заметив меня через натянутую между пролетами стальную паутину, Антон Васильевич вежливо обрывает разговор. Напористое рукопожатие.
— Как настроение, угрозыск?
— Спасибо, вашими молитвами.
— Жалуется Лидия Викторовна, смотр у них сегодня, а шефы опять подвели. Ты ведь в курсе?
— Мне только проблем Лидии Викторовны недостает.
Перебрасываясь отвлеченными фразами, мы подходим к кабинету Конюшенко. Сотрудники с любопытством поглядывают вслед начальнику ОБХСС — на днях он забрал из роддома жену с очаровательными двойняшками.
— Тебя Струков что, задержал вчера? — интересуюсь я уже в кабинете.
Антон Васильевич не спеша включает электрокалорифер, толстая спираль постепенно наливается краской.
— Он остановил меня после совещания, — произносит Конюшенко, прикидывая, как бы перескочить на другую тему, — и спросил, насколько серьезны основания подозревать Кормилина.
— И ты?
— А что я? Я начал объяснять результаты предварительного следствия, упомянул про возможную «деловую» связь между замдиректора фабрики и агентом снабжения, потом вспомнил, что оставил зонт на «субординационном» у Коваленко, а погода нынче сам знаешь…
