Новость настолько поразила Ситру, что она не могла произнести и слова. Это было на нее совсем не похоже, поскольку она особенно гордилась своим умением, не заикаясь и не запинаясь, излагать свои мысли веско, четко и по существу. Но слова Жнеца Константина выбили у нее почву из под ног. Она повернулась к Жнецу Кюри.
– Вы знали об этом? – спросила она.
– Нет, – ответила та. – Но во всем этом есть смысл. Когда ты успокоишься, то поймешь, с какой целью все это было сделано.
Но Ситра была в тысяче миль от состояния покоя. Она думала о людях, которых избрала для жатвы. Она ведь пообещала, что у них будет время, чтобы устроить свои земные дела, а также возможность самим выбрать, где и как расстаться с жизнью. Слово жнеца – это слово жнеца, и, однажды данное, оно не может измениться. В этом состояла существенная часть кодекса чести, которому Ситра поклялась следовать. А теперь все ее обещания оказались пустым звуком.
– Как вы могли? – почти кричала она. – Кто дал вам право?
Теперь голос поднял Жнец Константин. Он не кричал, но в его голосе были такие глубина и сила, что возмущение, испытываемое Ситрой, сразу же улеглось.
– Вы представляете слишком большую ценность для сообщества жнецов, чтобы мы могли рисковать вашей жизнью.
Если Ситра была ошеломлена первым известием, то вторая новость едва не сшибла ее с ног.
– Что? – спросила она.
Жнец Константин сложил руки на груди и улыбнулся, получая удовольствие от происходящего.
– О да, уважаемая Жнец Анастасия, вы представляете значительную ценность, – сказал он. – И знаете почему?
Он склонился к ней и проговорил едва ли не шепотом:
– Потому что вы всколыхнули наше болото.
– Что вы имеете в виду?
– Разве вы ничего не знаете? – спросил Константин. – Разве не знаете вы про то, какое влияние оказываете на дела жнеческого сообщества с того самого момента, когда вас возвели в жнецы? Вы раздражаете и бесите жнецов старой гвардии и пугаете новых. Вы заставляете обращать на себя внимание даже тех жнецов, что давно погрязли в тупом самодовольстве.
Он отклонился на спинку кресла и закончил:
– Нет ничего приятнее, чем созерцать этот разворошенный улей. Вы заставили меня поверить в будущее.
Ситра не могла понять – искренность это или сарказм. Как ни странно, но подозрение, что Константин вполне серьезен, беспокоило ее больше. Мари говорила ей, что Константин им не враг, но как бы ей хотелось, чтобы в этот раз Мари ошибалась! Она могла бы наброситься на Константина и вновь взять ситуацию под свой контроль. Но, увы, она понимала – это бессмысленно. Придется сохранять достоинство и холодную сдержанность, присущие «мудрому» Жнецу Анастасии. Но именно тогда, когда она заставила себя успокоиться, ее посетила идея.
