на прошлой неделе. Кажется, твоя дочь тоже.
— Папа, — кричит Хлоя Энн, дергая меня за штаны. — Пожалуйста, давай уже
пойдем.
Я нежно кладу руку ей на макушку.
— Всего минуту, дорогая, — говорю я и возвращаю свое внимание к женщинам. —
Знаете, я и, уверен, любые родители, присутствующие здесь, были бы вам признательны, если бы вы не употребляли таких слов в присутствии детей.
Воспитатель, миссис Каро, смотрит поверх игрушек, которые она укладывает в
коробку. Она – единственная здесь взволнованная женщина. Все остальные
присутствующие дамы все еще смотрят на меня глазами, полными лютой ненависти. И
только сейчас я понимаю, что такой взгляд был у них всегда, но я этого не замечал.
Конечно, они ненавидят мужчину, который обидел одну из них, и, безусловно, они
ненавидят Веру, которую считают шлюхой-разлучницей.
— Я не знаю, о чем вы говорите, — надменно говорит женщина с подведенными
губами. — Если кто и произносит плохие слова в присутствии вашей дочери, то точно не
я. Возможно, вам стоит пойти спросить вашу девушку-подростка, что она говорила.
Может, ей стоит помыть рот с мылом.
Женщина заходится в приступе хохота и облокачивается на подругу, пока дети не
обращают внимания. Она тоже не обращает внимания на тот факт, что среди всех именно
она ведет себя как подросток.
Я не могу опуститься до ее уровня, моей реакции она не получит. Выпрямляюсь, беру Хлою Энн за руку и увожу ее. Женщина кричит мне в спину:
— Передай от меня привет Изабель. Скажи ей, что мы по ней скучаем.
Я со свистом втягиваю воздух, но продолжаю идти. Мы уже на парковке, практически в машине, и в этот момент из ниоткуда появляется фотограф с прической
маллет и начинает фотографировать, начинают мелькать вспышки камеры.
Я немедленно загораживаю собой Хлою Энн от вспышек, объектива, и мне слышно
ее испуганное хныканье.
— Убирайся на хрен! — раздраженно говорю фотографу, вытягивая перед собой
руку. Больше всего я не хочу, чтобы из меня вылился поток бранных слов, но учитывая, что я только что сказал, то немного кривлю душой. Все-таки, эта ситуация требует к себе
больше внимания, чем другие.
— Мистер Казаллес, ваша дочь подвергается насилию?
Этот вопрос застает меня врасплох настолько, что у меня отпадает челюсть и я
могу только моргать, пока вспышка не ослепляет меня снова.
— Я прошу, на хрен, прощения? — Это уже слишком, чтобы сдержать
