дорогущего вина из моего импровизированного погреба в шкафу, но я знаю, что Вере так
и хочется выйти из дома и оттянуться. Она слегка пьяна, как и я, и, хотя мы чувствуем
себя расслабленными, все же знаю, что это временное чувство. Это временная мера, но
оправданная. Нам сейчас нужно игнорировать эти проблемы.
Поздно вечером звонит телефон и это снова Изабель. Я вздыхаю, устало глядя на
Веру и она, кивая, удаляется с бокалом вина в ванную. Ей не нужно оставлять меня
одного, но меня заставляет чувствовать себя лучше тот факт, что она находится за
пределами слышимости потенциально мерзких слов моей бывшей.
К счастью, Изабель говорит кратко. Она говорит, что забирает Хлою Энн
повидаться с ее родителями на выходных, и я не смогу увидеться с ней. Обычно я бы с
ней начал спорить, но сейчас просто смирился с этим. Меня оправданно беспокоит, что
это может стать новой системой в наших отношениях, но в этот самый момент я не
чувствую, что твердо стою на ногах. Вино в любом случае не поможет мне выиграть в
какой-либо битве.
— Фурия в аду – ничто по сравнению с брошенной женщиной.
Повернувшись в кресле и пряча телефон в карман, я с любопытством смотрю на
подходящую ко мне Веру. Еще одна английская поговорка, которую я не знаю.
— Боюсь, я не понимаю.
Она дарит мне нежную, но уставшую улыбку, и садится на подлокотник кресла. Я
мгновенно оборачиваю свои руки вокруг талии и опускаю девушку к себе на колени, где
она расслабляется и пьяно хихикает, волосы скрывают ее ехидную ухмылку.
— Поясни, — требую я, — или я буду наказывать тебя поцелуями.
Она поднимает удивлённо брови.
— Сопровождаемые наказанием членом?
Я пожал плечами, радуясь ее игривому настроению.
— Это можно устроить. Теперь растолкуй мне, моя Эстрелла.
Она вздыхает и утыкается губами в мою шею. Я не могу сдержать ни легкого
стона, вырывающегося из меня, ни твердеющего ствола, упирающегося в ее попку. Это
будет приятное, такое приятное ощущение – просто отдаться физическому наслаждению, отбросить все душевные терзания прочь. Я закрываю глаза и борюсь с желанием сгрести
ее в охапку и унести в спальню, к единственному известному мне способу заставить ее
чувствовать себя в безопасности и удовлетворенной, единственному способу скрыться в
такое время, как это.
— Фурия в аду – ничто по сравнению с брошенной женщиной, — говорит она
напротив моей шеи, — это поговорка. Не знаю, откуда она, но она говорит о том, что нет
