близкое по смыслу подобранное мной слово при переводе. Ей оно не нравится.
— Ты – неандерталец.
Я холодно улыбаюсь.
— Неандертальцы тоже влюбляются.
— Ну, мне это не нравится, — фыркает она, складывая руки.
— А мне не нравится то, что ты не проявляешь ни капли уважения ко мне, —
возражаю я, вспомнив, что необходимо понизить голос. Но это уже не важно, потому что
выглядит она так, будто я ударил ее по лицу.
— Не проявляю уважения? – шепчет она измученно.
— Обнимаешься с другим мужчиной, гуляешь, напиваешься, — продолжаю я.
— Во-первых, с другим мужчиной я не обнималась, — произносит она, загибая
палец. — Это фото было сделано в неподходящий момент.
Я прикусываю язык и вопросительно поднимаю бровь.
— Во-вторых, гуляю, напиваюсь? Да, я так делаю. И это никак не касается
уважения к тебе, Матео. Я так веселюсь и отдыхаю. Господи, думаешь, ты можешь просто
запереть меня в своей квартире и попивать скотч всю ночь напролет, или отвезти меня к
своим родителям, или на встречу со своими до усрачки тоскливыми так называемыми
друзьями, которые видят во мне только развратную разлучницу? Не моя вина в том, что я
до сих пор молода, а ты уже нет!
Теперь удар прилетает обратно ко мне. Не пощечина, а крученый мяч, брошенный
мне прямо в грудь. И Вера это замечает. Ее лицо меняется, на нем отражается борьба
между желанием воевать дальше и желанием проявить сострадание.
— Прости, — говорит она быстро, — я не это имела в виду.
— Ты в достаточной мере имела это в виду, чтобы произнести вслух, — отвечаю ей
тихо, отводя от нее взгляд.
Ирония в том, что Вера – единственная, кто всегда говорит мне, что я не стар и все
еще остаюсь на четвертом десятке лет, что, когда я достиг сорокалетия, пятый десяток
стал словно новый четвертый. Но откуда ей вообще об этом знать? Пройдет еще шесть
лет, прежде чем ей исполнится всего лишь тридцать. Мы на совершенно разных волнах.
Я думал, она нашла себя, когда обрела меня. Сейчас я уже не уверен.
— Когда мы злимся, то оба говорим то, чего не имеем в виду на самом деле, —
поясняет она.
Я до сих пор избегаю ее взгляда.
— И почему ты опять злишься?
— Потому что мне не нравится постоянно быть готовой защищать себя от того, от
чего я не должна защищаться. Мне не нравится чувствовать вину за то, что я проживаю
свою жизнь единственным известным мне способом. Такое чувство, что мы вместе по-
настоящему, действительно являемся парой только тогда, когда оба находимся здесь. В
