— Никуда не пойду. Хоть тресни, не сдвинусь с места, — твердо заявила Аня. — Достали все. Приехала, обрадовалась: тишина, птички поют… На тебе, получи по полной программе.
— Во, дуреха! Ты ж всю жизнь мечтала о приключениях, репортажик нашлепаешь — закачаешься…
— Сейчас же замолчи! — закричала она. — С тобой вечно одни неприятности…
Но Петр, тертый жизнью, не очень — то слушал подругу. Он вышел на веранду, затем вернулся и плеснул ей в лицо из ковшика ледяной колодезной водой.
— Приведи себя в порядок, — потребовал он, — и собирайся, если не хочешь влипнуть по самые серьги. Могу пойти вместе с тобой. Представишь меня как своего шеф — редактора.
Аня чуть не свалилась со стула. Но Петр продолжал развивать свою мысль:
— Бороду сбрею. Усы… Усы надо оставить, это как визитная карточка для хохла. Костюмчик подходящий найдется…
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Куда ж я тебя отпущу одну?
— А если тебя опознают?
— Я что, беглый каторжник? У меня, между прочим, даже паспорт есть общегражданский. И потом, они не станут скандал при госте устраивать. Ты ж популярный собкор, сам папа пригласил на вечеринку.
— А доллары? — вдруг спохватилась Аня. — Что же с этой проклятой капустой делать?
— Какие доллары? — Петр состроил придурковатую мину. — Какая капуста? Понятия не имею, что тебе там на поляне приснилось.
— Ты что? Ты зачем надо мной смеешься? Человек погиб…
Петр вдруг крепко схватил подругу за локти, приблизил свое лицо к ее лицу и отчетливо прошептал:
— Забудь. Все забудь, если жить хочешь. Я тебя, дуру, страхую как профессионал, или ты забыла про черный пояс? Поглядим, что за карусель завертится на пирушке. Никуда нам с тобой не деться с подводной лодки…
От него пахло крепким мускусным запахом здорового мужского пота, запахом, возбуждающим до головокружения… От усталости, страха и напряжения Анино сознание помутилось. Петр стиснул Анюту еще крепче и поцеловал в губы. Она попыталась трепыхнуться в его железных руках, но через мгновение с блаженным ужасом почувствовала, как он приподнял ее и опрокинул на постель…
Через полчаса они оба купались в крошечной баньке, обливая друг друга водой, подогретой на солнце, и все это купание закончилось тем же, чем и первый их поцелуй. «Боже мой, угораздило же меня загреметь в каталажку и нахлебаться впопыхах мужской любви на какой-то забытой Богом окраине!» — думала Аня, разрешая своему другу любить себя с основательностью и со вкусом мужчины, знакомого с восточной школой любовных игр…
