Ровно в семь часов вечера загудел черный «мерседес», и на пороге возник очкарик. Аня, свежая и розовая, как утренний мак, в шифоновом сарафане и прозрачных пляжных тапочках (у озера все равно гуляют босиком, а пальчики на ее ножках были восхитительны), встретила своего сопровождающего весьма благосклонно.
— Прошу вас немного подождать, — сказала она. — С минуты на минуту прибудет мой шеф — редактор.
— Ну как же, на этот счет распоряжений никаких нет…
— Так побыстрей доложите куда надо. Не могу же я бросить своего гостя в день приезда, — капризно потребовала журналистка.
Еще через минуту завыла сирена и к воротам, в клубах желтой деревенской пыли, подлетел бронированный джип. Из джипа выскочил блестящий молодой офицер (лопни глаза — Ленчик!) в парадной форме, распахнул дверцу, стал навытяжку, и на подножку ступил… (нет, надо же было все это пережить!) — на подножку ступил, в летнем шелковом костюме цвета маренго, надетом на голое волосатое тело, цветущий мужчина, выбритый до голубизны, с усами щеточкой над красиво изогнутыми полными губами, с высокими залысинами на крутом лбу благородной лепки и темными густыми вьющимися волосами, стянутыми на затылке кожаным шнурком. На груди его сиял резной православный крест, глаза скрывали очки от «Дюрсо», на запястье поблескивали золотые швейцарские часы, и на всю округу распространялся модный аромат последней французской коллекции «Ришар».
— Пьер Кален, — представился он проглотившему аршин очкарику, стоявшему тоже почему-то навытяжку. — Международный обозреватель светской хроники.
— Очень приятно! — опомнился очкарик. — Прошу в мою машину, или, впрочем, как вам угодно.
— Угодно, угодно, — засмеялся Петр, не выходя из разыгрываемой роли. — Прошу, дорогая. — Он подал бесценной сотруднице руку и, обождав, когда очкарик распахнет дверцу, усадил ее на сиденье, обошел машину и сел с другой стороны.
Ехать до озера было минут семь, Аня только успела шепнуть гастролеру, что весь этот маскарад добром не кончится…
То, что она увидела на берегу, превзошло все ее фантазии. Здесь был возведен охотничий домик из сосновых бревен и придорожная корчма, обнесенная плетеным тыном, с настоящей русской печью, дымившей во всю ивановскую… Вокруг суетились деревенские бабы, наряженные в сарафаны на манер крестьянок из телепроекта «Великие истории», вероятно, и весь антураж тоже был позаимствован оттуда. Собкора с «шеф — редактором» усадили на лавке возле корчмы, и сюда же вприпрыжку примчалась распорядительница. В руках у нее был здоровенный мешок с сувенирами, а сама она напомнила Ане массовичку — затейницу из давно позабытого детства.
