Выражение лица у папы стало как у петуха, залетевшего в пустой курятник. Раньше он такого никогда не слышал.
— Проиграет? О чем это ты?
Сестра скосила на него глаза, не поворачивая головы, и произнесла:
— Это вполне вероятно. Никто не может выиграть войну одновременно в пяти странах.
— Тогда он просто поставит на кон башмаки и подтяжки и снова получит свою репу! — подал голос Пюти, пытаясь разрядить обстановку.
Но ему это не удалось. Сейчас за столом впервые все замерло. Краббе переводил взгляд то на одного, то на другого брата, словно распорядитель на молодежных танцах, и попутно собирал соус с помощью ножа на вилку. Мама уже доела свою порцию и разглаживала салфетку, лежащую на ее широких коленях. Пюти, сидевший между мной и мамой, сделал большой глоток красного вина, а потом обратился к бабушке:
— А разве эту историю сочинил не… как его… Андерсен?
— Nei, det var bare sådan en typisk gammel jysk historie[83], — ответила супруга посла, качая головой и тыкая мясо вилкой.
— Которая сейчас уже tysk[84]geworden[85], — озорным тоном добавил Пюти и как бы в подтверждение этого щелкнул каблуками под столом и вскинул правую руку: — Зиг хайль!
Особенно смешным этот жест сделало то, что Пюти так поднял руку, будто она была загипсована, как у папы.
У меня вырвался смешок, а маме удалось подавить свой смех. Папа послал мне быстрый взгляд, полный одновременно изумления и укоризны. Он покраснел до ушей и сидел на том конце стола, словно свекла в сером кителе. Бабушка ошеломленно смотрела на своего сына Пюти. Его дерзкая шутка оказалась полной неожиданностью для всех. Папа не знал, что и ответить. Сперва он отодвинул свой стул, словно собирался покинуть собрание, но передумал и вместо этого начал агитировать за Гитлера и нацизм. Но долго говорить ему не дали, потому что бабушка остановила его: сказала, что здесь не немецкая сфера влияния, здесь свобода слова, а если, мол, ему хочется петь коричневым курткам дифирамбы, то милости просим отойти к окну. Затем она посмотрела в глаза своему сыну тяжелым взглядом и заявила, что, конечно, не привыкла указывать своим детям, каких политических взглядов им придерживаться, но пусть он хорошенько подумает над словами своего отца, который после поездки в Берлин сказал, что при нацизме все общество шиворот-навыворот: над университетом, парламентом и церковью верховодит пивнушка.
— Папины представления о Германии в основном идут из… — папа резко замолчал и уставился на бабушку, а потом вновь начал: — Но именно эти учреждения и дали слабину. Время потребовало новых, нестандартных решений. Разве папа не станет правителем страны под эгидой англичан? Чиновник сменит короля! Это ведь тоже значит, что все шиворот-навыворот!
