Там, на небылицкой дороге, Арсению Егорычу пришлось почесать в затылке, ибо встала перед ним неожиданная задача: что делать с германцем? Время даром терять не годилось, и потому перво-наперво Арсений Егорыч ногой откинул подальше офицерский револьвер, вторым долом приказал Фильке взять немца под мышки и оттащить в сторонку, на приметный бугорок, чтобы не мешал.
Когда Филька, подойдя сзади, облапил офицера и потащил его за собой, тот застонал, забился, заверещал, и Филька с перепугу едва не свернул ему шею. Немца спасло то, что он потерял сознание, обмяк, и Филька, с хрипом, как конь, хватая воздух, отволок его подальше от побоища, на середину дороги и бросил там.
Арсений Егорыч перекрестился, и затем они осторожно обошли всю излучину дороги, чтобы проверить, нет ли еще угрозы от оставшихся в живых. Однако живых немцев больше не было, Лежали и сидели они в буром снегу в разнообразных позах между автомобилями, в придорожных кустах, а некоторые еще дальше, между деревьями леса, и оставалось лишь удивляться, как сноровисто их тут уложили в прошедшую ночь. Но Арсению Егорычу от этого легче не становилось, потому что выяснилось, что война, давно перекинувшаяся через Выселки и оставившая его в покое, снова приблизилась и стала поперек дороги. Этакое дело — не озорство. Только непримиримая лютость могла так щедро понакидать мертвецов, и видно было, что действовали тут не любители, а регулярные бойцы, мастера своего дела.
Еще больше не по себе стало Арсению Егорычу, когда он определил, куда уводят обратные следы: не на Выселки они шли, не на Небылицы, а прямо в непролазную чащобу, за которой, знал Арсений Егорыч, начиналась цепь глухих омутовых озер, выводившая к небылицкому краю обширного Цыганского болота. Про этот угол волости жители Небылиц говорили испокон веку определенно: лядина да болото — наголимая вода. На островах той топи после неудачных конокрадских дел отсиживался, бывало, брательник Авдей да хоронились при Сашке Керенском дезертиры, так что вести туда отряд мог только свой человек, знаток, каковых — раз, два и обчелся. Может, и вправду это Авдей?
Дело меж тем стояло, и Арсений Егорыч прекратил досужие домыслы, побежал от трупа к трупу, от обломков к обломкам, показывал Фильке, что с кого содрать, что отстегнуть, что из кучи вытащить. Пожива оказалась не столь обильна, как бы хотелось, амуниция на немцах отсутствовала вовсе, оружие прибрано было сплошь, да и бог с ним, но прибрано было и съестное и питейное, а главное — одежда была чрезмерно попорчена стрельбой. Однако то, что удалось собрать, на сено с Вырубов менять стоило, набралось имущества мало-помалу на несколько хороших Филькиных нош, и Арсений Егорыч рассчитывал заполнить им обе волокуши, пройдясь по полю сражения еще раз.
