Лейтенант Райнер неподвижно сидел впереди, с коленями у подбородка, с палкой у голенища, и лишь однажды положил руку на плечо шофера и, когда машина остановилась, отвинтил пробку походной фляги, отпил несколько глотков, налил пробку дурного коньяку для Иоккиша, и они снова пустились в путь. Гюйше имел для собственных потребностей в бесчисленных складках шинели плоскую, как табакерка, фляжку на ремешке.
Так объехали они несколько бывших деревень, заметных издали лишь по трубам огромных, как корабельные надстройки, русских печей, где в смраде первобытных землянок обнаруживались иногда старухи с детьми и мелким скотом. Герхард не вылезал наружу, да и Гюйше с Райнером на мороз не рвались: фураж, имущество и скот успевал учитывать для них высокий костистый русский в овчинном камзоле, ехавший с жандармами на переднем грузовике.
В Небылицы они добрались после полудня. В этом селе сгорело лишь несколько крайних домов, приятно было видеть столбы прозрачного дыма над трубами и обильно проконопаченные русские избы под одной крышей с нетронутыми скотными дворами.
Райнер приказал остановиться против окруженного маленьким сквером кирпичного дома с деревянным мезонином, на фасаде которого все еще висела аккуратная синяя табличка: школа.
Пока расставлялись посты, растапливались печи, заготовлялись припасы и собиралось на заснеженной улице перед школой население, офицеры расположились в теплой комнате изящной седой дамы, очевидно школьной служительницы, перед круглым высоким камином, обитым крашенной в черный цвет жестью. Даму лейтенант Райнер удалил простым жестом ореховой палки и ушел заниматься службой, Герхард бросился отогревать у каминного зева замерзшие руки, а Гюйше, подтащив поближе к огню металлическую постель с высокой грудой чистых подушек, расстегнул ременные пряжки своих бот, стряхнул боты на пол и прямо в сапогах и шинели прилег на кровать.
— Вы заметили, господин обер-лейтенант, как русские фрау любят подушки? Они буквально обкладываются ими. Можно подумать, — ох-хо! — у них не хватает собственных округлостей! Вообще многое у них непонятно. Вы заметили развалины слева? Эти русские, живущие на одной муке, взорвали паровую мукомольню!
Гюйше расстегнул ворот, достал флягу, побулькал спиртом и закусил его крохотным кусочком шоколада.
— Это ужасно, господин обер-лейтенант, мы вторую неделю не получаем ни шоколада, ни табака! Как вы считаете, господин обер-лейтенант, когда мы нанесем удар по красным, которых фюрер так удачно заманил под Москвой в мешок? Я думаю, это будет скоро, как только кончатся морозы.
