Иоккиш-старший наставлять его не забывал, да и как забывать было: Герхард делил добычу. Собственно, официальной его обязанностью было сличать карты с местностью, сравнивать, фактическое состояние хозяйств с имевшимися в распоряжении отдела данными и писать рекогносцировочные отчеты. Однако за всем этим подразумевалось будущее распределение угодий, и Иоккиш-старший лично контролировал деятельность сына, частенько наезжал в Варшаву и читал даже те бумаги, на которых впоследствии Герхард ставил гриф: секретно.
В один из таких приездов дальновидный отец привез Герхарду экономку.
— У тебя очень неряшливо в доме, мальчик. Ты должен быть предельно аккуратен. И ты должен знать все об этой стране. И вообще о Востоке. Не отвлекайся на политику. Наша задача — земля и возможность хозяйствования на ней. Я добился, чтобы ты по совместительству был назначен особым представителем уполномоченного по продовольствию и сельскому хозяйству господина Бакке. Все донесения ему ты будешь передавать через меня, Займись как следует русским языком. Для этого у тебя будет экономка. Она полька. Мне рекомендовал ее один граф…
«Граф так граф», — решил Герхард. К тому же экономка оказалась мила, резва, держала язык за зубами и научила его не только русскому языку, так что с началом восточной кампании Герхард без ведома отца отправил ее к себе в Мекленбург. Через два месяца Герхард в письме отца мельком прочел упоминание о том, что Гелена пожелала переехать к родственникам в Майданек, и указание на то, что он должен быть более разборчив в связях, но Герхард пропустил это мимо ушей, его занимала более существенная проблема: к тому времени он был назначен уполномоченным министерства оккупированных восточных областей при штабе группы армий «Север», в силу чего вынужден был довольствоваться жалким участком на направлении между двумя большевистскими столицами, тогда как Украину и Крым инспектировали зеленые новички. Куда же смотрел в министерстве отец?
Герхард не знал, что виной всему была все та же пани Гелена, о значении которой кто-то из завистников отца доложил в гестапо. Естественно, Иоккиш-старший быстро локализовал инцидент, но с перемещением Герхарда на Украину или в Прибалтику пришлось повременить.
И обер-лейтенант Герхард фон Иоккиш, соблюдая «Двенадцать заповедей» статс-секретаря Бакке, продолжал обследовать заросшие весьма доброкачественным лесом косогоры, весьма перспективные льняные поля, сбегавшие к холодным рекам, деревеньки, уцелевшие кое-где и тем не менее подлежащие переносу в непригодные для колонизации места, удивлялся русским болотам и русской неразговорчивости, рылся в обгорелых земельных архивах, разглядывал пленных и с высоты армейского штаба наблюдал за потугами красных противостоять армии фюрера.
