— Где он может быть сейчас?
— Не знаю, — тихо произнесла она. — Разве его нет дома?
— Увы, со вчерашнего дня Алексея никто не видел.
— Но это не он! — совсем тихо выдавила Марья Николаевна.
— Что? Ах да… И я так думаю, — успокоил ее Путилин.
Она едва слышно глубоко вздохнула.
— А какие отношения были между Сергеем Ивановичем и Алексеем?
— Если я скажу дружеские, — платочек превратился в бесформенный клубок, — то солгу против истины. Мы с Алексеем знакомы с детских лет. Он относился ко мне как к сестре, поэтому настороженно настроен был к Сергею, пытаясь меня оградить от неприятностей.
— Вы знали, что Алексей в вас влюблен?
— Алексей?
— Да, он.
— У меня и в мыслях не было, чтобы Алеша… Нет, не может такого быть. Скажите, что вы пошутили?
— Извините, Марья Николаевна, но такими вещами я не привык шутить, как вы изволили выразиться.
Она не смогла сдержать слез и более не произнесла ни слова.
СТОЯЧИЙ ВОРОТНИК НАТИРАЛ шею Путилину так, что каждую минуту он поднимал руку, пытаясь освободиться от добровольной удавки, но всякий раз одергивал себя. Иван Дмитриевич не привык использовать мундир, но сегодня в нем была острая необходимость.
Лошадь, выбрасывая из раздувающихся ноздрей клубы белого пара, неслась по Ново-Петергофскому проспекту, с каждым шагом приближая начальника сыска к конечной остановке.
Он и не заметил, как за спиною остался Египетский мост, на котором до сих пор не удосужились установить обещанных и каких-то особо причудливых сфинксов.
— Ваше высокородие, Иван Дмитрич, вас обождать? — обернулся извозчик.
— Конечно, — Путилин откинул меховое покрывало, что согревало по пути, и выбрался на мостовую. — Хотя лучше поезжай.
Те восемь шагов до трехступенчатого крыльца он больше разминал ноги, вышагивая по мостовой ватными ногами.
— Простите, милостивый государь, вам назначено? — остановил Ивана Дмитриевича человек в военной форме.
— Увы, нет, но прошу доложить господину Винбергу, что статский советник Путилин просит уделить ему несколько минут.
Через пять или десять минут в сопровождении молодого человека в черном сюртуке, посланного за гостем, Путилин проследовал по широкому светлому коридору.
В кабинете из-за стола поднялся мужчина лет сорока, рослый, немного полный, с округленными плечами, одетый очень старательно в безукоризненно сшитый костюм. На голове курчавились темные волосы, поредевшие на лбу, коротко подстриженные. Бородка и довольно длинные усы были изысканно причесаны и подзавиты. В глазах, голубых и круглых, играла усмешка всегда довольного собой мужчины.
