— Не всегда нам сопутствует удача, но… — Жуков умолк, выдерживая театральную паузу, — …стремимся, чтобы злодеи несли заслуженное наказание.
КУЗМИН ЛЕЖАЛ НА блестящем металлическом столе, покрытый серой старой простыней с пятнами.
— Вот так, господа, и заканчиваем свои дни, — доктор откинул край простыни, представляя на обозрение невозмутимое спокойное лицо Кузмина; складывалось впечатление, что он ненадолго заснул, даже черты не обострились, как бывает обычно с мертвыми людьми.
Минц нахмурил брови и внимательным взором смотрел на убитого.
— Это Афанасий Львович, — произнес начальник станции.
— То есть лежащего вы опознали как человека, который вчера утренним поездом уехал первым классом в столицу.
— Да, подтверждаю.
— Это тот человек, которого некоторое время тому господин Перышкин провожал на станции?
— Именно его.
— Доктор, вы являетесь свидетелем опознания. Тогда более нам здесь делать нечего, — Миша поклонился и, взяв за руку Ивана Егоровича, пошел прочь, к выходу.
— ГОСПОДИН МИНЦ, ФОРМАЛЬНОСТИ завершены, но с вами хотел поговорить господин Путилин.
— Это честь для меня, — осклабился Иван Егорович, — тем более придется ли когда-нибудь побывать в сыскной полиции.
Пока ехали на Большую Морскую, Миша развлекал начальника станции забавными историями из расследований, Минц снисходительно улыбался, выслушивая болтовню молодого агента.
Начальник сыскной полиции не имел возможности присутствовать в рабочем кабинете, его вызвал посыльным к графу Головкину градоначальник. Дело было пустяковым, но высокое начальство считало, чтобы им занимался не пристав или околоточный, а непременно Путилин. Именно по этой причине Иван Дмитриевич прибыл в сыскное в отвратительном настроении, но когда дежурный чиновник доложил, что господин Жуков его ожидает в компании с неким Минцем, и рассказал то, что Миша попросил передать, начальник сыскного отделения заметно повеселел.
Миша расположился в любимом кресле начальника и сразу же вскочил с него, когда Иван Дмитриевич вошел в рабочий кабинет. Путилин остановился на пороге.
— Иван Егорович, прошу любить и жаловать… — нравилась Жукову театральность, иной раз Иван Дмитриевич говаривал, что его помощнику не в сыскном отделении служить, а на сцене славы выискивать, — …начальник сыскной полиции господин Путилин.
Иван Дмитриевич кивком и дружелюбной улыбкой поприветствовал начальника станции, прошел к креслу.
— Стало быть, вы Иван Егорович Минц?
— Да, это я.
