С настырностью антрепренера Луиза представляла Александра и свое общество. По ее словам выходило, что связи общества повсеместны и широки, что самые знаменитые люди приезжают по его приглашению и Александр — одна из таких знаменитостей.
— А я только что приехал из Советского Союза, — сказал доктор Зиберт. — Наша делегация ездила в Алма-Ату. Мы хотим дружить городами или, как по-русски, быть городами-побратимами.
— Чего ж Алма-Ата? — Его удивил такой выбор. Несмотря на все красоты, Ольденбург все же трудно сопоставить с Алма-Атой. — Думаю, географически вам лучше бы подошел Псков или, скажем, Смоленск.
Доктор Зиберт промолчал, но видно было, что ему не понравилось такое предложение.
— Мы готовы были бы развивать дружбу на всех уровнях. И если бы не советские ракеты… — Доктор Зиберт пожал плечами и умолк, опустив глаза.
— При чем тут советские ракеты? У вас американские под боком, они что — не беспокоят?
— Советские ракеты СС-двадцать все время ездят, угрожают…
— Советские ракеты не могут угрожать. Они — оборонительная мера. У нас просто некому заниматься угрозами, все поголовно за мир, даже военные…
Он понимал, что тут нужны бы какие-то другие, не столь избитые слова, но других он не находил.
— Я знаю вашу страну, не раз бывал там. И я знаю: вы не можете говорить за всех. У вас запрещены даже демонстрации в защиту мира.
Доктор Зиберт все время улыбался, словно говорил невесть какие комплименты, и это Александра особенно злило.
— Как это запрещены?
— У вас их никогда не бывает, не то что у нас.
— Значит, у вас они нужны, а у нас нет в них надобности. Вот если бы такую демонстрацию можно было устроить у Белого дома или у вас, будьте уверены, очень и очень многие захотели бы по-русски сказать вашим господам, что думают о них в России…
Он понимал, что его заносит. Не дело говорить такие вещи, да еще официальному лицу, но удержаться терпения не было.
— А вы можете демонстрировать у нас.
— Как это?
— Очень просто: выходите на улицу и демонстрируйте.
— У вас своих демонстрантов хватает.
Доктор Зиберт по-прежнему улыбался доброжелательно, но Александр ясно почувствовал, что доктор этот больше ими не интересуется. Почувствовала это и Луиза.
— Доктор Зиберт — занятый человек, — сказала она и зашевелилась на стуле, вставая.
— Да-да, демократическая форма жизни — очень тяжелая, — вдруг начал жаловаться доктор Зиберт. — Вчера мне пришлось работать до одиннадцати ночи…
Луиза кивнула понятливо, Александр кивнул понятливо, и таким образом они откланялись, оделись и вышли на улицу. Большая площадь перед зданием магистрата блестела, смоченная дождем. Люди шли под зонтиками, торопились, и казалось, что вдали, по ту сторону площади, бегают вдоль домов гномики в широкополых шляпах.
