– Но вашу бабку сожгли не за сбор и приготовление трав... Не так ли?
– Её сожгла человеческая злоба. Зависть и ложь.
– Ничего себе! – Я изобразил изумление. – А я думал, что её сожгли по распоряжению Инквизиториума. Думаешь, инквизиторы поверили лжи или слухам?
– Этого я не знаю, – видимо, она решила, что пора отступить. – Ибо, скажите сами, что я могу знать? Я простая девушка, мастер инквизитор. И добрая христианка. – Она сложила руки на груди, словно собиралась молиться.
– Конечно, – ответил я без тени иронии, зная, как мало встречается людей, которые в присутствии служителя Святого Официума будут петь другую песню, чем та, которую я только что услышал. – Давай вернёмся ко дню убийства. Вот на крик Роберта Пляйса сбегаются соседи, – я перебрал в памяти названные ею фамилии. – Ты заметила что-то необычное?
Задавая этот вопрос, я подумал, что если она ответит: «Объясните мне, будьте любезны, какое поведение вы считаете необычным?», то я выстрелю Маргарите в голову. Но, к счастью, короткий урок (хотя и почти безболезненный) научил девушку, что с инквизитором нельзя безнаказанно шутить.
– Не знаю. Может, и было кое-что. Потому что, знаете, малец Грольш тоже там был...
– Ребёнок Марии Грольш?
– Ну да. Тот мальчишка.
– Я не видел его, когда с ней разговаривал. Сколько ему лет?
– Не знаю, мастер инквизитор.
Я хотел спросить, на сколько он выглядит, но отдал себе отчёт, что, скорее всего, услышу вежливый ответ: «Смотря на чей взгляд». Или что-то подобное.
– Мне кто-то говорил, что ему десять или одиннадцать, хотя на мой взгляд он выглядит старше, – добавила она к моему удивлению. Скажите пожалуйста, всё же она проявила желание сотрудничать!
– Что он там делал?
– Разглядывал.
– Что разглядывал?
– Труп моей госпожи.
Что ж, в этом не было ничего удивительного. На месте убийства люди обычно смотрят на труп, поскольку в данный момент это самый интересный для них объект.
– Он улыбался, – добавила она, снова меня ошарашив, поскольку я уже успел привыкнуть, что она только отвечала на вопросы, а здесь – пожалуйста: сменила тактику.
– Улыбался, – повторил я.
– Как будто... с удовлетворением. Я вспомнила, когда вы спросили, не вёл ли себя кто-нибудь странно.
– Может, он действительно был доволен? – Ответил я. – В конце концов, господин Пляйс приказал убираться из дома и ему, и его матери, не так ли?
– Так.
– Почему так случилось? Их обвинили в краже?
– Именно так, мастер.
– Они действительно что-то украли?
