Наконец один из испанцев, поняв, что мне требуется, щёлкнул пальцами и поманил меня в ворота. Землю при входе он целовать не стал, ограничившись лёгким поклоном, и я последовал его примеру. Пройдя по огромному, как пещера, залу, он свернул в лабиринт проходов и коридоров, а потом поднялся вверх по лестнице. Я заметил, что внутри церкви все священнослужители снимали свои, — а они у них были разной формы и размеров, — головные уборы, демонстрируя имевшийся у каждого на макушке выстриженный кружок.
Остановившись у открытой двери, мой проводник сделал мне знак проходить, и я увидел сидевшего за столом в маленькой комнате Алонсо. Он курил пикфетль, но не так, как мы, через камышинку, а с помощью странной изогнутой штуковины из белой глины. С одного, широкого, конца она была набита горевшим измельчённым листом, а через другой, тонкий, нотариус вдыхал дым.
Перед ним лежала одна из наших, написанных цветными рисунками на твёрдой бумаге книг, содержимое которой он переносил на другие листы бумаги с помощью заострённого утиного пера, обмакивая его в маленький флакончик с чёрной жидкостью. Из-под этого пера выходили вовсе не рисунки, а ряды странных одноцветных закорючек, — каковые, как мне теперь известно, являются знаками испанского письма. Закончив строчку, нотариус поднял на меня глаза и, похоже, не был раздосадован моим появлением, хотя, чтобы вспомнить моё имя, ему пришлось пошарить в памяти.
— Аййо, рад видеть тебя снова... э... куатль?..
— Тенамакстли, куатль Алонсо.
— Куатль Тенамакстли, конечно.
— Ты сказал мне, что я могу прийти и поговорить с тобой ещё раз.
— Само собой, хотя я и не ожидал тебя так скоро. Что я могу сделать для тебя, брат?
— Если можно, брат нотариус, научи меня говорить и понимать по-испански.
Он устремил на меня долгий испытующий взгляд, а потом спросил:
— Зачем?
— Из всех встреченных мною испанцев ты один говоришь на нашем языке. И ты сказал, что это очень тебе пригодилось: ты служишь в качестве посредника между твоим народом и моим. Может быть, я тоже мог бы пригодиться в таком же качестве, раз уж никто из ваших соотечественников не выучил науатль.
— Тут ты не прав, — возразил он, — я вовсе не единственный, кто овладел вашим языком. Просто остальные, как только осваивают науатль достаточно хорошо, назначаются на службу в другие части города. Или за его пределы, в иные области Новой Испании.
— Но ты научишь меня? — не отставал я. — Или, может, посоветуешь мне, к кому обратиться...
