— И ты хочешь сказать, что не видишь смысла в том, что я затеял? — перебивает его старый картограф. — Что ж, твое сомнение вполне закономерно. В самом деле, зачем бы мне на склоне лет повторять то, что уже сделано до меня многократно?
Меркатор оживляется и продолжает:
— Но в том-то и дело, что я не намерен подражать моим предшественникам! Мы с тобой и раньше толковали об этом, но, видимо, тогда я не смог достаточно четко сформулировать свою идею. Попытаюсь сделать это сейчас. Видишь ли… Собрание карт, над которым мы сейчас с тобой трудимся, будет совсем иным по сравнению с теми, что уже изданы. Я мыслю его не простым сборником одинаковых по формату карт, как это сделано и у почтенного Ортелия, и у других достославных космографов. Они ограничивались тем, что собирали уже изданные карты и заключали их в общий переплет. Кстати, некоторые из них, например Лафрери, не удосуживались даже приводить включаемые в сборник карты к одному размеру. Нет! Меня такой подход к делу никак не может удовлетворить. Я глубоко убежден, что собрание карт только тогда принесет истинную пользу людям, когда все его части будут выполнены в одной манере, в одном и том же формате и будут связаны единым содержанием…
— О отец! — восхищенно восклицает Румольд. — Какой грандиозный замысел! — И тут же добавляет упавшим голосом: — Но ведь еще так много нужно сделать…
— Я понимаю, мой мальчик, почему ты не договариваешь. У тебя доброе сердце, и ты не хочешь меня расстраивать напоминанием о моих недугах и утраченных силах.
Меркатор растроганно смотрит на сына, потом достает из кармана халата платок и осторожно вытирает слезящиеся глаза.
— Потому-то я и спешу, что хочу увидеть дело своей жизни осуществленным. Нет для меня большей радости, чем лицезреть мое собрание карт, заключенное в переплет, и прочитать на титульном листе: «Атлас, или космографические соображения о сотворении мира и вид сотворенного». Поверь, Румольд, это не пустая блажь старика. Для меня «Атлас» — плод всей жизни, такое же дорогое детище, как и ты, мой сын.
Старый картограф тяжело вздыхает.
— А если судьба не судила мне дожить до этого радостного дня, ты, мой наследник, довершишь начатое мной.
— Не надо предаваться горьким мыслям, отец, — взволнованно говорит Румольд, заботливо прикрывая ноги старика пледом. — Будем надеяться на лучшее. Я не сомневаюсь, что ты проживешь еще много лет и успеешь сделать все, что задумал, да хранит тебя бог… Ответь мне лучше на такой вопрос: почему ты решил назвать свой труд «Атласом»? Мне понятны и привычны такие названия, как «Зрелище шара земного» или «Зеркало шара земного», но «Атлас»…
