Когда же Соломон попытался проделать то же самое при поднятой крышке пианино, то, вспрыгнув на нее, крышка захлопнулась с таким грохотом, что он перепугал сам себя.
Но это так, между прочим. А Шеба теперь придумала игру, при которой всякий раз, как Чарльз поднимался наверх, она неслась впереди него, вспрыгивала на пианино, просовывала голову в окошко и орала на него, пока он не отвечал. Потом она стала не просто дожидаться, пока Чарльз пойдет наверх, а по меньшей мере раз десять за вечер вставать у двери в холл и требовать, чтобы он поднялся.
Итак, Шеба была Джульеттой, Соломон разыгрывал пантомимные выходы, Аннабель, довольная, как ребенок, заглядывала в чужие окна, и все в кои-то веки были в образцовом порядке… Ну и, конечно, именно в это время мы, как и следовало ожидать, опять занялись верховой ездой.
Конечно, это было совпадением. С тех самых пор, как мы съездили в Шотландию, имелась причина, почему мы не могли ездить верхом. У Чарльза болела спина; мне нужно было писать книгу; кошки болели; Аннабель, как мы думали, была беременна, и мы не хотели ее расстраивать. И так случилось, что когда миссис Хоуэлл спросила, не хотим ли мы поездить на ее Рори, нам как раз в тот момент ничто не препятствовало.
У нее было две лошади, Рори и Трой. На Трое ездила ее дочь. Когда же Стелла уехала в школу-интернат, можно было видеть, как миссис Хоуэлл беспокойно, но решительно сама выезжает Троя в соответствии с указаниями привести его в состояние готовности к каникулам. Рори был второй лошадью, приобретенной в качестве товарища для Троя, а также для того, чтобы на нем ездили миссис Хоуэлл и друзья Стеллы, когда Стелла будет приезжать на каникулы.
При покупке Рори миссис Хоуэлл, предвидя периоды между каникулами, когда на нем будут ездить очень мало, поставила условием приобрести спокойную лошадь, которая бы не нуждалась в интенсивных упражнениях. И на начальном этапе так оно и было. Она получила худого черного перетруженного коня, который был только рад, когда его выставляли на пышное зеленое пастбище Моут-хауса, чтобы он поедал там свой клевер, мочил свои длинные черные ноги в росе и беседовал с Троем, когда Трой возвращался с прогулки и нуждался в обществе.
Время, однако, принесло разительные перемены. Несколько месяцев отдыха и хорошего питания – и Рори стал тем, кем был прежде. Молодым тонконогим арабским полукровкой, полным стремления двигаться. Это было, конечно, лестно для Хоуэллов, но означало, что картина поменялась. Миссис Хоуэлл в промежутке между другими своими занятиями лихорадочно выезжала Троя, а затем, час или два спустя, так же лихорадочно выезжала Рори. Если бы мы могли иногда на нем ездить, запыхавшись, предложила она, затормозив его однажды у нашей калитки, это бы сильно ее выручило.
