— Почему?
— Ежедневно в травматологию по десятку привозят, иногда больше. История одна и та же.
— Статистика, — внезапно выдала Софья.
— Она самая! Будто речь не о людях, а о цифрах. Мир перевернулся с ног на голову. Человеческая жизнь почти ничего не стоит.
— Не хочется верить.
— Вам повезло. Радуйтесь. Можно сказать — второй шанс. Заново родились.
Софья вспомнила, что уже слышала эти слова. Точно: ангел — хранитель в образе усатого таксиста.
Усмехнулась сквозь боль.
Все обрело иной смысл. Она заслужила право вернуться, пока не зная для чего. Но уже знала наперед, что изменит свою жизнь кардинально. Каждый новый день наполнит новыми красками, событиями, навсегда забыв об унынии и рутине.
— Родственникам нужно сообщить, — предложила медичка.
— Не стоит. А, впрочем, некому.
Ни в коем случае не огорчит маму. Ей и так досталось с лихвой.
* * *
Виталий Иванов метался в узком больничном коридоре, ожидая вердикта. К покалеченной Льдинке его не пустили. Он не мог представиться родственником, мужем, документов не было. Строгий врач устало взглянул на него сквозь очки и велел дожидаться.
Томительные минуты длились целую вечность. Виталий начал про себя молиться, хотя никогда до сего времени не делал подобного. Слова его обращения были просты и не следовали установленным канонам, но он вкладывал в них всю свою боль, надежду и надеялся на чудо. Он не мог потерять ее еще раз. Только не сейчас, когда жизнь начала обретать смутные очертания смысла, той самой ценности, ради которой стоит жить. Сейчас бы он все отдал, чтобы вернуть вспять потерянные годы. Льдинка обязательно должна об этом знать.
Он так боялся, что не сможет сказать ей те самые слова. Объяснить, что дороже ее нет на белом свете.
Неужели он опоздал? Так долго шел, встречая преграды на пути. Обманывал сам себя, пытался безрезультатно строить жизнь без нее.
Зачем? Ради чего? Все суета!
В череде дней он знал, чувствовал, что где его любимая девочка живет своей жизнью, любит, мечтает. Но никогда не предполагал, что в один миг ее может не стать.
Мужчины не плачут — мужчины огорчаются. Но в этом больничном коридоре сильный телом и духом Виталий плакал без стеснения. Его горькие слезинки выкатывались сами по себе, не спрашивая разрешения.
— Вы к кому? — отвлекла его от грустных мыслей девушка в белом халате.
Виталий вздрогнул, увидев напротив синие глаза. Почти такие же.
— Софья Леднева.
— Жених?
— Да.
— Что ж вы, жених, плохо за своей ненаглядной смотрите?
