В конце концов, Анна, в очередной раз устраивая свою личную жизнь, переехала к своему новому «мужу», позабыв на время и о Ляле, и о немолодых родителях. Ляля осталась одна, когда исполнилось восемнадцать. Один за другим умерли бабушка и дед. Но долго жить в одиночестве ей не пришлось. Анна, которую выставил за дверь не выдержавший ее характера избранник, вернулась домой, к дочери. О том, какую роль она сыграла в судьбе Ляли в самые сложные моменты жизни, Валентина Николаевна вспоминала с содроганием. И сейчас она дочери не помощница, и хорошая бабушка из нее тоже не получилась…
— Маргоша, почему твой брат не приехал?
— Кир со своей девушкой уехали к ней в деревню, куда-то в Оренбургскую область.
— Как девушка-то у него, хорошенькая?
— Не знаю… кто ее видел?
— Никто! — ответила дочери вошедшая на кухню Ляля, обнимая Валентину Николаевну. — Здравствуй, родная! Кир сказал «не париться»!
— Ну и ладно. Взрослый мальчик, разберется сам. Оренбургская область, говорите… Там, в Беляевке, когда-то было имение наших предков! Только оно сгорело!
— Да, точно! Кир же в Беляевку и поехал. — Ляля задумалась. — Интересно было бы туда наведаться.
— Да, девочки, неплохо бы. — Валентина Николаевна тихо вздохнула. Ее мать Наталья Афанасьевна мечтала побывать в родных местах. Она рассказывала ей, что последний раз видела свой дом горящим в тот день семнадцатого года, когда они бежали в Петербург. И еще она очень хотела разыскать своих старших сестер Зою и Антонину. Муж Валентины Николаевны посылал запросы в Польшу, в Хойну. Но ответ всегда был один — угнаны фашистами в концлагерь. Дальнейшая судьба Зои и Михаила Каца и их сына Даниила неизвестна. Адреса последнего места жительства Антонины Печенкиной у них не было, в Гренобле та жила на съемной квартире и письма получала на почтамте…
* * *
— Обалдеть, как вкусно! Сашка, я тебе все прощу за такое удовольствие! — Галина, любительница шашлыка, обожала замаринованное им мясо.
— И какие же грехи ты мне собралась отпускать, святая ты наша? — насмешливо спросил он.
— А то ты не знаешь! — сердито ответила та.
Они сидели в тени раскидистого дуба на старом одеяле и ели шашлык прямо с шампуров.
— Галка, не говори загадками, знаешь ведь, не люблю. — Сашка насторожился и отложил пустой шампур на тарелку.
— Да знаю, потерпишь. Дай дожевать, потом я с тобой поговорю!
— Ого, кажется, надо мной навис суд праведный, — пробурчал он в ответ, понимая, что от объяснений с сестрой жены не уйти.
