Прекрасное безумие | страница 62
Я жду, пока он выйдет из зоны слышимости, прежде чем я подхожу к Бренне.
— Ты, кажется, хорошо его знаешь. Ты тоже не скажешь мне, что я должна спать с ним? — она фыркает, и я смеюсь. — Точно мое мнение. Он горячий, но только потому, что кому-то жарко, это не достаточная причина, чтобы переспать с ним, — я лезу через забор, чтобы погладить ее шею, когда я замечаю какое-то движение.
Лай доносится слишком поздно.
Я поворачиваюсь в тот момент, когда Келлан кричит издалека:
— Снайпер, нет!
Но уже слишком поздно. Все, что я вижу, это размытого черно-коричневого мутанта, когда его лапы оседают на моих плечах, и я падаю назад, приземляясь на задницу. Удар смягчается одеялом грязи, доходящим до моих колен, и теперь покрывает половину меня. Но у меня нет времени переварить тот факт, что я только что приземлилась на свою задницу перед самым жарким парнем в истории — вот, дерьмо.
— Снайпер, нет, — приказывает Келлан. — Слезь с нее сейчас же.
Я смотрю в самые мягкие карие глаза. Острые, обнаженные зубы почти в нескольких дюймах от моего лица, но есть также розовый язык, который болтается.
— Ава, не двигайся, — шепчет Келлан, его голос наполнен волнением и страхом.
Краем глаза я наблюдаю, как он медленно приближается, ладони слегка приподняты, его голос шепчет успокаивающие слова немецкой овчарке.
О, он не может быть серьезным.
Я закатываю глаза и изо всех сил сажусь, отталкивая большую собаку.
— Хороший мальчик, — я хвалю его и глажу негабаритную голову.
Нет, не трогай его, — говорит Келлан.
Серьезно, он действительно звучит панически.
— Почему нет? Он такой милый.
И он.
Собака лижет мое запястье и наклоняется ко мне, почти укладывая меня обратно в грязь. Его энтузиазм и волнение заразны, и я смеюсь.
Мне понадобилось время, чтобы подняться на ноги и посмотреть в глаза Келлану. Его взгляд странный, наполненный жарой, такой горячий, что он горит на моей коже.
Никто никогда не смотрел на меня так.
— Он тебе нравится, — смущенно говорит Келлан. Его голос вызывает восхищение и уважение, но его лицо показывает что-то еще. — У тебя есть собака?
— Нет, мои родители никогда мне не позволяли, — я смотрю на Снайпера, который прыгает вверх и вниз, умоляя дать облизать меня его собачьим языком. — Почему?
Он пожимает плечами.
— Мне просто интересно. Эта собака не любит никого, кроме меня.
— И меня.
Я провожу руками сквозь шерсть Снайпера, а затем начинаю тереть его уши.
— Мне потребовалось полгода, чтобы он позволил мне дотронуться до него, — замечает Келлан, наблюдая за мной со странным выражением. — Он военная собака с ПТСР. Я принял его. Нет, это не нормально.