— Вижу, дорогая моя королева, ты не собираешься задавать лишних вопросов?
— Что с Кристофом?
— Сама как думаешь? — заломил он бровь.
— Либо он сдал меня добровольно, либо ты заставил его это сделать.
— В смысле — пытал? К счастью для всех для нас я решил быть гуманистом. Всего лишь приказал проследить за твоим очень верным, но, увы, не слишком умным слугой. Выследить кого-то при желании не так уж и сложно, особенно когда в твоём распоряжении всё королевство. И о чём ты только думала, моя дорогая, когда всё это затевала? Ладно, спишем на то, что после тяжёлой болезни ты не слишком-то хорошо соображала? К тому ж тобой двигала обида. Кстати, с радостью сообщу, что найти тебя я поручил моему брату и он прекрасно справился с задачей. Сезар всё сам порывался привести тебя обратно во дворец, но я решил не доставлять вам обоим такого удовольствия.
Торн резко поднялся, сделав несколько шагов к окну.
Гаитэ чувствовала горечь поражения и собственную беспомощность. Хотя, наверное, так и должно было быть? Честно уйти в сторону женщине в мире мужчин не позволят.
Мужчины часто сетуют на женское коварство, но что ещё остаётся? Если иначе — никакя?
— Ты сама оденешься? Или потребуется помощь? — сухо процедил Торн. — Поднимайся, дорогая моя. Пора возвращаться во дворец.
Гаитэ, подняв взгляд, тихо прошептала:
— Отпусти меня, Торн. Пожалуйста. Ничего из нашего союза хорошего не выйдет. Оставь меня. Я просто исчезну. Людям скажешь, что королева умерла от чумы. Ты сможешь снова вступить в выгодный для тебя союз.
Он резко обернулся.
Лицо Торна заострилось, губы сжались в ниточку. Он навис над ней, скрестив руки на груди и глядя янтарными, горящими кошачьим светом, глазами.
— Тебе понравилось чувствовать себя жертвой, Гаитэ? А я, конечно же монстр, третирующий больную жену, которой, к тому же, столь многим ей обязан? Я не святой, но так ли я действительно плох, чтобы бежать от меня, не оглядываясь? Я ошибся, но разве я не предложил тебе всё, что захочешь, в обмен на прощение?
— Надеюсь, ты сейчас не станешь повторять ложь о том, что считал себя брошенным и потому имеющим право на некоторую моральную компенсацию? К тому же эта женщина вовсе не случайна в твоей жизни. Вас в прошлом связывали, может быть, и не глубокие, но сильные чувства.
— Связывали, — неожиданно для Гаитэ Торн не стал отпираться. — Но если у меня и были чувства к этой женщине, то они остались в прошлом. В отличие от любви, которою ты питаешь к моему брату. У нас ведь час откровений, правда? Я признаю свой грех и прошу прощения. Я знаю, что тебе было не до романов с Сезаром, ты ведь боролась со смертью. Мой брат в тяжёлый час был рядом с тобой. В отличие от меня.
