Торн говорил спокойно, не повышая голоса и даже язвительная, злая насмешливость на этот раз словно покинула его.
— Веришь ты или нет, но слуга, по чьему-то ли наущению, по собственному ли упущению, но не принёс мне нужной вести. Я не знал. Но если бы и знал, не уверен, что пришёл. Может быть я и плохой правитель, но даже плохой император лучше, чем вообще никакой. А король, заболевший чумой — это нонсенс. Конюхи, ремесленники, крестьяне болеют чумой и диареей. А королей и лордов либо убивают в бою, либо травят ядом. В общем, что тут говорить? Сезар, узнав о твоей болезни, не думал ни о ком, кроме тебя — ни об опасности, ни об ответственности. И мне сейчас его не переиграть. Я скажу тебе больше. Зная Сезара всю свою жизнь, я никогда не замечал у него привязанностей к какой-либо женщине, если исключить нашу сестру. Но ты… он, похоже, и в самом деле не просто влюблён — он любит тебя. Но всё дело в том, что я люблю тебя тоже! Может быть, моя любовь не лишена изъянов, может быть, она несовершенна. Но я люблю тебя, Гаитэ. И ты моя жена — не его! Ты шла за меня по собственной воле — даже по любви. Не отнимай у меня веры в это. Ты нужна мне. Ради тебя, из-за тебя, я ещё не отдал приказа сравнять с землёй этот рассадник вечного неповиновения — ваш Рейвдэйл. Ради тебя не отрубил голову твоему норовистому слуге. Как было бы удобно объявить меня злодеем, правда? А Сезара — этаким романтичным принцем, борцом за сердце девушки и справедливость? Но правда в том, что мы оба не герои и не злодеи, Гаитэ. А ещё она в том, что у нас, у меня и у тебя, будущее есть. А у тебя и Сезара?
Гаитэ с некоторым удивлением слушала мужа.
Часто она думала о нём, как о красивом, смелом, но что греха таить, не слишком умном человеке. А в такие моменты, как этот, она начинала понимать, что его грубоватый, прямодушный вид только маска.
Временами Торн проявлял удивительную прозорливость и даже мудрость.
— У тебя и Сезара будущее может быть только в одном единственном случае, правда? Если меня не станет. Но мне больно даже думать о том, что ты можешь рассматривать подобную возможность. Хотя исключить её нельзя. Самое горькое в жизни то, что ничьего предательства исключать нельзя. Верность — редкая жемчужина в короне жизни. Ничего нет дороже её.
— Ты говоришь мне о верности? — с горечью покачала головой Гаитэ.
— У мужчин случаются связи с женщинами, которые значат для них порою меньше, чем для женщины просто обмен взглядами с человеком, которого она считает избранником в сердце своём. Кто из нас кому изменил больше, Гаитэ? Я, когда поимел эту кобылку, тут же выкинув её из головы? Или ты, не позволившая себе даже целомудренного поцелуя, но впустившая в свои мысли и сердца другого мужчину? И какого мужчину? Моего вечного соперника во всём. Как мне больно, Гаитэ, я ведь понимаю, что твоё стремление сбежать от меня не обидой продиктовано, а совсем другими чувствами. Но я не могу так же не понимать, что Сезар и ты так же не властны над своими чувствами, как я — над своими.
