— Откройте немедленно двери, — холодно повелела Гаитэ.
И прежде, чем стражники успели возразить, Гаитэ раскинула руки, магией отбрасывая их с дороги.
Картина, открывшаяся взору, была точь-в-точь такой же, какой когда-то пригрезилась во сне — бесстыдная, распутная, красивая женщина в объятиях обнажённого Торна.
Ярость, охватившая Гаитэ, была первородной и неистовой. Сила, которой она редко пользовалась, как сорвавшийся с поводка зверь, набросился на соперницу.
Ткань балдахина, обретя собственную жизнь, натянулась, звякнув кольцами, скрутилась в жгут и поползла к запрокинутой в экстазе женской шее. Будто невидимая рука на глазах творила удавку, толстую и прочную, как канат.
Удавка ползла вперёд, пока не достигла намеченной цели, затем мгновенно оплела шею соперницы и резко натянулась.
Не ожидавшая ничего подобного, графиня Азино широко распахнула до сих пор сомкнутые страстью глаза, интуитивно хватаясь руками за удушающий жгут, стремясь ослабить всё усиливающееся давление.
Она надсадно захрипела, совсем несоблазнительно засучив ногами по кровати, сбивая простыни и одеяла в один большой ком.
Торн отшатнулся, не сразу сообразив, что происходит. Потом резко обернувшись к двери, увидел жену, похожую на собственный злой призрак.
— Гаитэ?.. — выдохнул он. — Прекрати это! Прекрати! Сейчас же!
Гаитэ не видела себя со стороны, не понимала, как выглядит.
Вокруг неё словно шла гроза. В комнате резко пахло озоном, волосы и одежда колыхались от невидимого урагана. Само несоответствие между хрупкой женской фигурой, настолько худой, что одежда висела на ней как на вешалке, и ощущением невероятной силы, мощи и угрозы, окутывающей её коконом, ужасало.
Торн рванулся с кровати, схватил меч и рассёк удушающий любовницу жгут.
Та повалилась обратно на кровать, надсадно кашляя и бросая в сторону Гаитэ испуганные и ненавидящие взгляды.
Торн обернулся к жене с видом скорее обескураженным, чем разгневанным:
— Что ты творишь?
— Что я творю?
Гаитэ шагнула к обнажённому, как в первый день творения, супругу, нисколько, кажется, не смущённого собственной изменой.
— Я?!
Судя по тому, как блестели глаза Торна, ситуация ему нравилась — разъярённая жена, испуганная любовница, неясный, открытый финал. Он любил играть и любить рисковать. Всё это ему было явно по вкусу.
— Что делает твоя шлюха в нашей постели? — тяжело дыша спросила Гаитэ.
— Тебя слишком долго не было в ней, дорогая жёнушка. Не хочешь, чтобы твоё место занимали другие женщины, не стоит внезапно надолго исчезать.
