Порой блюда были так огромны, что их несли к столу сразу несколько человек. Церемониймейстер важно объявлял перемену каждого блюда.
Играла музыка. В зале царило оживление.
Торн обсуждал со своим ближайшим окружением маршрут королевского турне по Саркассору. Гаитэ слушать это было скучно, и она очень обрадовалась, когда на помосте началось выступление жонглёров, плясунов и акробатов.
«А ведь трудности с казной никуда не делись, — вдруг прорезалась здравая мысль. — Как же Торн расплатится за всё это великолепие?».
Но Гаитэ отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. В последнее время немного слишком мало было поводов для радости, чтобы от них отказываться.
Музыканты старались изо всех сил. Слуги зажгли гирлянды канделябров вдоль стен. Сновали шуты, звеня бубенцами. Звенел весёлый, задорный смех. Потом полились плавные звуки паванны.
Танцующий представляли собой занимательное зрелище. Дамы в самых замысловатых головных уборах, кавалеры с длинными, до плеч, локонами. В богатых камзолах, с драгоценными кинжалами у пояса.
Медленно сходились и расходились в танце пары.
Почувствовав прикосновение к своей руке, Гаитэ повернула голову и встретилась с блестящими глазами Торна. Блеск этот объяснялся весьма просто. Он изрядно налегал на вино.
Чувствуя обязанность чем-то ответить на прикосновение, Гаитэ улыбнулась:
— Не думала, что всё будет так пышно.
— Это закроет рот всем, кто считает нашу династию выродившейся и слабой. Мы подарим людям коронацию, достойную самих Добрых Духов. Пир, конечно, великолепный. Но когда же он уже закончится? Становится скучно. Не желаете ли немного потанцевать, моя дорогая жёнушка?
— Почему бы и нет, если это доставит вам радость?
Торн бережно повёл ей вперёд, изящно обводя вокруг себя.
Гаитэ нравилось ладонь в ладонь кружить со своим королём, нравилось ему улыбаться. Они расходились, меняли партнёров затем, чтобы с поклонами и реверансами вернуться на место, друг к другу.
Гаитэ была ещё совсем молода и, вполне естественно, ей нравилось веселиться.
Пока она танцевала и улыбалась, не давая себе ни о чём задуматься, мрачные мысли отступали, дурные предчувствия сворачивали острое жало. Ей так хотелось избавиться от леденящего холода, сковывающего душу со дня смерти Алонсона, но словно сквозняки тягостные мысли напоминали о себе. За столом не было Эффидель, а стоило посмотреть на другой конец стола, и взгляд натыкался на хищный профиль Сезара. Даже роскошные одежды не могли скрыть его мрачного вида.
