Всё же, в целом, это был хороший день. Обычно Гаитэ не любила толпу, но сегодня в большом количестве придворных находила своеобразное утешение. Хотя от прыгающих шутов, от задыхающихся от натужной игры на флейте и рожках, музыкантов, от обилия свечей под конец вечера у неё разболелась голова.
Она была рада возможности наконец покинуть праздник и подняться к себе в спальню. И ей было приятно, что Торн последовал её примеру, не задержавшись в пиршественной зале. Муж выглядел утомлённым, несмотря на довольный вид.
Скинув с себя верхнюю одежу, он с явным наслаждением потянулся.
В комнате было тепло, даже душно. Слишком ярко пылал камин. Но отчего-то это не казалось неуместным. Гаитэ было уютнее от танцующих на сухих поленьях языков пламени.
Торн, подойдя со спины, пропустил шелковистые пряди её волос сквозь пальцы, как воду. Уткнулся в них носом, словно вбирая в себя её запах:
— Как вышло, что я сегодня позволил тебе одеть на себя столько одежды? — шутливо протянул он, прикасаясь губами к шее. — Это упущение необходимо срочно исправить.
Его пальцы умело расплетали шнурки на спине.
— Нужно будет сменить здесь обстановку, — задумчиво проговорила Гаитэ.
— Разве ты не сменила здесь, что могла? — его руки собственническим жестом накрыли её плечи. — Меняй, если хочешь. Обосновывайся так, как считаешь нужным.
— Мы останемся жить здесь?
— А ты хотела бы обустроиться в отцовском дворце?
Вспомнив недавние ужасы, Гаитэ покачала головой:
— Нет.
— Возможно, со временем я отстрою тебе новый дворец — Дворец Любви. С ажурными башенками, беседками и мостиками через пруды, где будут водиться золотые рыбки. Что скажешь?
— Звучит очаровательно.
— Я так и надеялся.
Его руки нежно и мягко ласкали тело Гаитэ. Сразу захотелось расслабиться, закрыв глаза, что Гаитэ и сделала.
Иногда приятно почувствовать себя пушистой ленивой кошкой.
— Теперь, когда коронация состоялась, нам больше ничего не грозит? — словно в полусне спросила она.
Торн вздохнул и, словно нехотя, ответил:
— Пока твоя мать остаётся на свободе, всегда есть шанс, что она возглавит новую смуту.
— Зачем ей это? Она и так близка к трону, как никогда в жизни. Чем враждовать, не проще ли попытаться наладить отношения?
— Глупо рассчитывать, что вчерашний враг может стать другом, — в голосе Торна зазвучали холодные нотки.
Но он тут же смягчился:
— Но, если у нас с тобой родится сын, мы будем в безопасности. Любой наследник — это гарантия. Так что следует с большим рвением исполнять супружеский долг, дорогая. Вынужден признать, из всех существующих долгов этот самый приятный.
