Да он словно нарочно старается свести к нулю все её начинания! Словно бы мстит? Но это было бы слишком просто. Там, где играют ферзями, такие проходные пешки, как чувства, мало что значат.
— Сражаться с достойным противником большое удовольствие, — отвесил Сезар противнику вежливый поклон с изяществом и достоинством, по которого за милю можно было узнать большого вельможу. — Прошу?
Приглашающим жестом указал он на свободную середину в палатке.
Если бы от взгляда можно было бы воспылать, то Сезар под взглядом Руала должен был бы обратиться в пепел. Столько ядовитой ненависти!
— Слуга! — хлёстко, словно ударил плетью, позвал король.
Мужчины начали раздеваться. Зазвенели золотые цепи, затрещали шнуровки камзолов.
— Быстрее! — торопил Руал.
Эффидель потянулась пальцами к руке Гаитэ, ища поддержки. Женщины сжали в волнении руки.
Покосившись на мужа, Гаитэ с невольной вспышкой гнева в сердце обнаружила, что он спокойно поклёвывает себе виноград, довольно улыбаясь.
— Мой господин, — склонилась она к мужу, — разумно ли то, что происходит? Не правильнее ли будет вмешаться и остановить это?
— Нет.
При всей краткости ответа он был исчерпывающим. Особенно в сочетании с тоном.
Фрейлины смущённо хихикали и опускали ресницы, прикрываясь веерами. И всё же, не в силах избежать искушения, бросали игривые и восхищённые взгляды на оголившиеся торсы царственных соперников.
А посмотреть было на что.
До замужества Гаитэ вряд ли позволила бы себе столь беззастенчивое пиршество для глаз. Но раз руками коснуться она его все равно никогда не посмеет, глядеть-то ей никто не запретит?
Тело Сезара было гладким, как у женщины, но ничего женственного в линиях и пропорциях фигуры не было. Мышцы бугрились на плечах, змеились под кожей живота, обещая соблазнительную твёрдость и жёсткость.
«Да что со мной такое?», — одёрнула себя Гаитэ. — «Никогда прежде я не позволяла себе думать о нём так».
Соперники встали рядом, разминая мышцы. Прошли на середину шатра и повернулись лицом друг к другу.
— Ваше величество! Господа! Правила таковы: тот, кто первым уложит соперника на ковёр, объявляется победителем.
Эффидель, наконец, выдохнула.
— Хвала Добрым Духам! Они не станут сражаться оружием!
Гаитэ тоже испытала облегчение. Поражение в спорте удар по самолюбию, но, как последние не болезненны, от них не умирают.
— Начинайте!
Ударил гонг, обозначая начало состязания.
Мужчины стояли рядом, так близко, словно любовники и тела их пышили горячей, едва сдерживаемой яростью.
