— Не стоит смущаться, друг мой. Вы преподнесли мне подарок куда более роскошный — вашу сестру.
И снова аплодисменты отдали должное галантности и приятному нраву короля Руана.
Гаитэ он приятным нисколько не казался. Двуличным, себе на уме, опасно-умным, расчётливый и коварным — каким угодно, но не приятным. С таким соперником нужно держать ухо востро и ни в коем случае нельзя расслабляться.
Зазвучали фанфары, громко и вызывающе. Гости переглянулись между собой и принялись перешёптываться.
— Что происходит? — склонившись к мужу, шёпотом спросила она.
Торн глянул на жену исподлобья, неприязненно кривя губы. Вьющиеся волосы тёмным облаком окружали его капризное, самоуверенное лицо.
— Происходит мой любимый брат. Сезар всегда любил пышные выходы. Сегодня он в своём репертуаре. Помнишь сцену, что он устроил на нашей свадьбе? Он даже первым танцевал с невестой. Но сегодня лучше бы ему вести себя тихо. Клянусь преисподней, скандалов я не потерплю! А думаю, без скандала не обойдётся. — Торн забросил в рот виноградину. — Он уже несколько дней в лагере и ведёт себя вызывающе, устраивая оргию за оргией. Уже устал выслушивать жалобы. Видишь ту красавицу? Она одна из признанных красавиц Валькары.
Гэитэ бросила взгляд в сторону, указанную мужем.
Женщина была и впрямь хороша собой. Хотя женщина — это громко сказано, скорее — девушка. Мягкие губы, ясный взгляд узких азиатских глаз неожиданно светлого цвета. Их веки казались чуть припухшими. Умное, живое личико. Немного надменное, чуть капризное, но выделяющееся из толпы.
— Твой драгоценный Сезар трахает её ночами напролёт, — с каким-то садистским удовольствием сообщил Торн. — А на рассвете она возвращается к своему мужу, графу Бэльмонту такой измождённой, что сегодня утром наш предполагаемый будущий родственник недвусмысленно намекнул мне на то, что в свете недавнего скандала поведение моего любимого братца не кажется ему благоразумным. Что я мог ему ответить? Нырять в чужие саду и пить из всех фонтанов разом свойственно моему брату. Для него даже кровные узы не являются препятствием, ведь Сезар не постеснялся приударить даже за моей женой?
— Прошу тебя, не начиная снова, — холодно бросила Гаитэ, выпрямляя спину.
Сезар шагал по ковровой дорожке.
Он был в чёрном. Весь с ног до головы облит этим цветом словно ворон. И чёрное удивительно шло к его высокой, сильной, сухопарой фигуре.
Гаитэ никогда не встречала мужчину, который выглядел бы настолько опасным. Все они, придворные лорды, солдаты, министры были перед ним словно псы перед волком. От него веяло силой, жаждой насилия и мощью.
