Стоян, сидел рядом, пожевывая сочную зеленую травинку и молчал.
— А вы откуда будете? — спросила Румяна.
— А мы…
— Из Клапшины, — резко перебил Ладимир. — Родители вот послали нас с сестрой родню проведать. Весть пришла, что Белёна, старшая наша, двойню родила. Так и везем им привет да благословение.
Румяна на миг сощурилась.
— Вот смотрю на вас и диву даюсь — в кого ж такие разные уродились? Сестрица твоя уж совсем на тебя не похожа.
— Так с чего ж ей похожей быть, — продолжал вдохновенно врать колдун. — Мать моя родами померла, а отец на второй женился. У ней и волосы словно огонь и глаза будто трава скошенная. Сестра моя, Вёлька, как есть она.
Для пущей убедительности он почти ласково погладил меня по голове, а я едва сдержалась, чтоб гадливо не отвернуться.
Румяна расплылась в улыбке.
— Ясненько-ясненько. А то я уж решила, что муж и жена вы, да от воли родительской бежите.
Как же! Да пчёл диких в морду твою любопытную! И стало же дело, кто мы такие? Ух, сказала б я этой Румяне. Вот за что баб не люблю, так это за язык их длинный. И хоть сама баба да сболтнуть могу, а шибко не уважаю, коли в дело твое нос суют.
— Вижу, сдружились вы, хоть от матерей разных? — не унималась противная баба.
— А чего ж нам вражду вести? — улыбнулась я. — Мы с братом не разлей вода всегда были. Белена-то замужем давно, а мы, младшие, остались и вместе росли.
— Любо-дорого посмотреть. Забавка, ты чего творишь?
Дочь ее, девчушка лет двенадцати, точь-в-точь как мать — пышная да востроглазая — все норовила чего-то из узла с вещами вытянуть.
— Прекрати! У тебя руки в золе. Чего доброго, сарафан мне измажешь!
— А на что тебе новый сарафан? Ты ведь не девка на выданье.
— И чего это ты говоришь? — взвилась Румяна. — Ох, задам я тебе, паскуде мелкой.
— Чего ей задавать? — лениво отозвался Стоян. — Дите правду говорит. Отвалили мы немерено за тряпки твои, а теперь еще и тронуть их нельзя.
— Ой, молчал бы! — всплеснула руками супружница. — Сам-то небось пропил бы в корчме. Или я не знаю, как ты с дружками своими гуляешь? Порадовался бы, что жена твоя красивой будет!
— К ушедшей твою красоту, зараза едкая, — пробормотал Стоян и принялся укладываться на ночлег.
— Тьфу! — смачно плюнула Румяна. — Людей бы постыдился!
— А чего мне стыдится? Тебя разве что…
— Ах ты, злыдень дремучий. Да чтоб тебе всю ночь упыри снились!
Стоян только фыркнул и отвернулся от сварливой жены.
— Вот, — заключила она. — Видите, какой мне мужик достался! Одна беда с ним, с окаянным.
