Никифор объяснил мне, что это поймали самого хитрого оленя, который мутит всё стадо и уводит его в самый нужный момент. Теперь белого бунтаря привяжут, и дело пойдёт лучше. Остяки стали снова собирать свои арканы, наматывая их на левую руку. Потом перекрикивались, вырабатывая новый план действий. Бескорыстный азарт охоты овладел и мною. Я узнал от Никифора, что теперь хотят поймать вон ту широкую важенку с короткими рогами, и принял участие в военных действиях.
Мы погнали с двух сторон группу оленей в ту сторону, где настороже стояло три аркана. Но важенка, очевидно знала, что ждет её. Она сразу бросилась в сторону и ушла бы совсем в лес, если б её не переняли собаки. Пришлось снова предпринять ряд обходных движений. Победителем оказался и на этот раз работник, который улучил момент и набросил хитрой важенке петлю на шею.
– Эта важенка неплодная, – объяснил мне Никифор, – телят не носит, поэтому в работе очень крепка.
Охота становилась интересной, хотя и затягивалась. После важенки поймали сразу в два аркана огромного оленя, который походил на подлинного быка. Затем произошел перерыв: группа нужных оленей вырвалась из круга и ушла в лес. Снова работник с младшим сыном ушли на лыжах в лес, и мы ждали их около получаса. Под конец охота пошла успешнее, и общими силами поймали тринадцать оленей: семь – нам с Никифором в дорогу и шесть штук – хозяевам. Около одиннадцати часов мы выехали, наконец, на четырех тройках из чума по направлению к Оурви.
На заводы с нами поедет работник. Сзади его нарты привязан седьмой, запасный олень.
Захромавший бык, которого мы, уезжая в чум, оставили в оурвинских юртах, так и не поправился. Он печально лежал на снегу и дался в руки без аркана. Никифор ещё раз пустил ему кровь – так же бесцельно, как и прежде. Остяки стали уверять, что олень вывихнул себе ногу. Никифор постоял над ним в недоумении и затем продал его на мясо одному из здешних хозяев за восемь рублей. Тот потащил бедного оленя на веревке. Так печально кончилась судьба оленя, которому нет равного в мире. Любопытно, что Никифор продал оленя, не справившись о моем согласии. По нашему уговору, быки поступали в его собственность лишь после благополучного прибытия на место. Мне очень не хотелось отдавать оленя, сослужившего мне такую ценную службу, под нож. Но протестовать я не решился… Совершив свою торговую операцию и укладывая деньги в кошелек, Никифор обернулся ко мне и сказал:
