– Откуда тут чум? – удивился Никифор. – Я думал, до Выжпуртымских юрт ничего не найдём. – Он справился: оказалось, что это Харумпаловские остяки, живущие за 200 вёрст отсюда, промышляют здесь белку. Я собрал посуду и провизию и через небольшое отверстие, прикрытое кожей, мы влезли в чум, чтобы позавтракать и напиться чаю.
– Пайси, – приветствовал Никифор хозяев.
– Пайси, пайси, пайси, – ответили ему с разных сторон.
На полу лежали кругом кучи меха, и в них копошились человеческие фигуры. Вчера здесь пили, и сегодня все с похмелья. Посреди помещения горел костёр, и дым свободно выходил в большое отверстие, оставленное в вершине чума. Мы подвесили чайники и подложили дров. Никифор совершенно свободно разговаривал с хозяевами по-остяцки. Поднялась женщина с ребенком, которого она только что, очевидно, кормила, и не пряча груди, подвинулась к костру. Она была безобразна, как смерть. Я дал ей конфету. Тотчас же поднялись ещё две фигуры и подвинулись к нам. «Просят водки», – перевел мне Никифор их речи. Я дал им спирту, адского спирту в 95 градусов. Они пили, морща лицо, и сплёвывали на пол. Выпила свою долю и женщина с открытой грудью. «Старик ещё просит», – объяснил мне Никифор, поднося вторую рюмку пожилому лысому остяку с лоснящимися красными щеками.
– Я этого старика, – объяснил он мне далее, – за четыре целковых до Шоминских юрт подрядил. Он на тройке вперед поедет, нам дорогу проложит, нашим оленям за его нартами бежать веселей будет.
Мы напились чаю, поели, я угостил хозяев на прощанье папиросами. Потом уложили все вещи на нарты старика, уселись и поехали. Яркое солнце стояло высоко, дорога пошла лесом, в воздухе было светло и радостно. Впереди ехал остяк на трех белых беременных важенках (самках). У него в руках был огромной длины шест, заканчивавшийся сверху небольшой роговой шляпкой, а снизу заостренным металлическим наконечником; Никифор тоже взял себе новый шест. Важенки быстро несли легкие нарты старика, и наши быки подтянулись и не отставали ни на шаг.
– Почему старик головы не прикроет? – спросил я Никифора, с удивлением наблюдая лысую голову остяка, предоставленную морозу.
– Так хмель скорей выходит, – объяснил мне Никифор.
И действительно, через полчаса старик остановил своих важенок и подошел к нам за спиртом.
– Нужно угостить старика, – решил Никифор, заодно угощая также и себя. – Ведь важенки то у него запряжены стояли.
– Ну?
– В Берёзов за вином ехать собирался. Как бы, думаю, он там чего лишнего не сказал… Вот я его и нанял. Так наше дело будет вернее. Теперь когда-то он ещё в город будет: через два дня. Я – то не боюсь. Мне – что? Спросят: возил? А я почём знаю, кого возил? Ты – полиция, я – ямщик. Ты жалованье получаешь? Твое дело смотреть, мое дело возить. Правильно я говорю?
