Бабушкин подарок | страница 24



Довольно долго дверь не открывали. Наконец она отворилась, и Крис, все еще беседуя по телефону, жестом пригласил ее войти. Он даже не сделал паузы в разговоре, продолжая сыпать цифрами легко и просто, как другие говорят о погоде.

Гледис присела и стала нетерпеливо покачивать ногой, пока Кристофер расхаживал взад и вперед по комнате, по-видимому, забыв о ее присутствии.

— Послушай, Барни, мне надо прерваться, — сказал он, бросив взгляд в ее сторону. — Перезвони мне через пять минут. Конечно, конечно, нет проблем. Через пять минут. Это не займет больше времени. Попробуй связаться с Джонатаном, сообщи ему эти цифры, а потом перезвони мне. — Он закончил разговор, не прощаясь, и взглянул на Гледис.

— Здравствуйте, — сказал он.

— Привет, — ответила та, протягивая ему блюдо с закусками.

— Нет, благодарю вас.

Гледис взяла крекер и стала медленно жевать его. Она почти чувствовала его раздражение.

— Я могу что-то для вас сделать? — спросил он, вежливо улыбаясь.

— Да, — спокойно заявила она. — Присядьте на минутку.

— Присесть?

Она кивнула, указывая на кресло.

— Мне нужно рассказать вам одну историю.

— Историю? — Он произнес это таким тоном, что можно было понять — идея не очень ему понравилась.

— Да, и обещаю, что не займу больше пяти минут, — многозначительно добавила она.

Кристофер явно испытал облегчение, что она не собирается оставаться дольше.

— Итак, я слушаю.

— Как уже говорила, я ничего не знаю о большом бизнесе. Но мне хорошо известно, что за последние пятнадцать с лишним лет цена времени стремительно выросла. Я также понимаю, что стоимость любого товара зависит от его наличия.

— У этой истории есть суть?

— Вообще-то я еще не начала историю, но скоро начну, — бодро заверила Гледис.

— Вы не могли бы рассказать ее за… — тут он остановился и посмотрел на часы, — за две с половиной минуты?

— Я постараюсь побыстрее, — обещала она и глубоко вздохнула. — Мне было девять лет, когда моя мать решила, что я буду брать уроки игры на фортепьяно. Других детей уроки пугали, но не меня. Еще с детского сада мне нравилось перебирать клавиши на старом инструменте в нашей гостиной. В занятия музыкой я вкладывала всю себя. Вероятно, не случайно одна из первых пьес, которую я выучила, называлась «Сердце и душа». Я словно выстреливала ноты, как пулеметные очереди. Я слишком сильно выделяла каждое крещендо, затягивала каждую длинную ноту. Любая знаменитость не смогла бы закончить пьесу более энергично, чем я.