«Эсси не злобный дух», – мысленно возразила Роя, невольно задрожав.
Злобные духи смертельно опасны; ее сестра была всего лишь блуждающей.
– Легенда гласит – если душа умершего надолго застревает в мире живых и не может перейти, рано или поздно она становится чудовищем.
Робека сжала один прут решетки, вглядываясь в птицу, словно хотела увидеть нечто подобное. Словно надеялась, что Эсси превратится в монстра прямо у нее на глазах.
Роя вдруг почувствовала, что ей трудно дышать.
– Пожалуйста, выпусти ее.
Ребека убрала нож небесной Ткачихи в ножны и повернулась спиной к клетке.
– Нет, пока я не буду абсолютно уверена в твоей преданности.
– Я сделаю все, что ты хочешь, клянусь, – сказала Роя. – Просто отпусти ее.
– Хватит, – отрезала Ребека. – Королевы не умоляют. Сделай то, что обещала, и твоя сестра будет свободна.
Стражники опустили клинки, и Роя бессильно опустилась на пол. Эсси в клетке. Поймана в ловушку. Снова разлучена с ней.
– Праздник Освобождения наступит через пять дней, – Ребека медленно повернулась к Рое. – Если через три дня ты скажешь мне, где находится тайный проход во дворец, я отпущу ее.
Она отцепила ножны от пояса и протянула их Рое.
– Так мы договорились?
Роя не сводила глаз с Эсси.
У каждого есть слабое место. Ребека нашла ее слабость.
– Да, – прошептала Роя.
– Три дня, – повторила Ребека, отдавая ей нож. – Я жду весть от тебя до полуночи.
Пальцы Рои сжали ножны. Они были холоднее любого металла, до которого Рое приходилось дотрагиваться прежде.
Холодны смертельным холодом.
Последняя ночь Освобождения
Каждую ночь Освобождения, когда вся семья собиралась перед очагом, девочка прокрадывалась в маленькую гостиную, ставила зажженную свечу на подоконник и ждала, когда придет сестра.
Та всегда приходила.
Но с каждым разом что-то в ней незаметно менялось.
В последнюю ночь Освобождения, когда уже приближался рассвет, девочка сидела на берегу озера и заплетала сестре косу.
– Мне кажется, я исчезаю, – произнесла вдруг сестра.
Руки девочки замерли.
– Что?
– Я уже не знаю, кто я. Сокол? Девочка? Или кто-то еще?
Она задрожала. Девочка сказала самой себе, что это из-за холода.
– Я не знаю, где мое место.
– Твое место рядом со мной, – сказала девочка, взяв ее руку и сжав в своей. – Ты моя сестра. И дочь Поющего Дома.
– Разве? – Она грустно улыбнулась. – Я больше никогда не смогу жить в этом доме. Или натирать мозоли, работая все лето в поле. Я никогда не смогу влюбиться. Никогда не возьму на руки своего ребенка. Но ты… у тебя вся жизнь впереди. Ты вырастешь и станешь другой. А я останусь прежней. Навсегда.
