Но Саблин опережает: затвор — выстрел! Попал, наконец.
Картечь разорвала гадину как раз посередине.
Пулемётчик бросает винтовку, снова берётся за пулемёт.
И Аким с удовольствием слышит знакомые, увесистые звуки.
Пам-м-бам-бам…
Сам же быстро лезет в коробку с патронами. В новой коробке патроны стоят один к одному, плотно. А сейчас в коробке ни один патрон не стоит. Они валяются, катаются по дну, места для этого теперь достаточно. Интересно, сколько их тут осталось. Пятьдесят, а может, сорок…
— Саблин, — вдруг кричит Каштенков. Его голос в наушниках такой близкий, как будто он за спиной стоит.
Аким быстро заряжает дробовик:
Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.
Дробовик готов.
— Что? — Отзывается он.
— Ты в порядке? — Кричит пулемётчик.
На Акима бежит сразу несколько тварей, отвечать некогда, но он отвечает, поднимая оружие:
— В порядке.
Выстрел — затвор. Выстрел — затвор.
Две сколопендры не добегают до него десяти метров.
— Не ранен?
— Нет.
— А чего же ты мазать стал, никогда не мазал, а тут два раза подряд. — Орёт Каштенков, и орёт как-то весело. Задорно. Словно радуется промахам Акима.
Аким не отвечает.
Выстрел — затвор. Выстрел…
И на тебе, когда такое было… Перекосило патрон, затвор встал. Заклинило. Нет, с ним такого никогда в жизни не было. Он всегда содержал своё оружие в идеальном состоянии. И к тому же дробовик «Барсук» самый неприхотливый и надёжный военный агрегат. Он не ломается, не забивается песком, не забивается пылью, он работает во всех случаях без отказов. И вот, пожалуйста. Три сколопендры в пятнадцати метрах от него, и ещё пять или шесть чуть отстали, а у него…
Он дёргает затвор туда-сюда, пытаясь раскачать перекошенный патрон. Нет, никак. А две твари уже вот: десять, восемь, шесть метров…
Он выхватывает пистолет, он помнит, там всего четыре патрона.
Раз, два, три… Три пули первой. Завихлялась, чуть не в узел завернулась и сдохла, кажется. А вот вторая, она намного больше, ей нужно было три пули оставить, а в пистолете только одна. Значит, промахиваться нельзя, в башку, в коричневую мерзкую башку, прямо между чёрных жвал.
Выстрел. Точно. Ещё бы он с пяти метров промахнулся.
Остальных тварей разметал пулемёт.
Пистолет кинул на видное место, чтобы не забыть зарядить потом, как время будет. И снова стал дёргать, качать затвор.
И патрон, наконец, вылетел. Саблин лезет в коробку:
Раз, два, три, четыре. Четыре патрона в пенале. Затвор. Один уходит в ствол. Пять. Пять патронов в дробовике, как положено.
