Есаул Баранов ещё раз оглядел всех пластунов и заговорил:
— Наши женщины сами эвакуируются. Детей соберут, имущество.
— Та-ак, — тянет прапорщик Мурашко, — ну, а нам тогда, что делать придётся?
И всё пластуны, все до единого, начинают понимать, что делать им придётся то, что они всю жизнь делают. Раз женщины будут сами заниматься эвакуацией то мужчины…
— В общем так, господа-товарищи, — есаул видно нашёл нужные слова, — звали мы вас сюда помочь с эвакуацией, а придётся помогать казачьим делом.
— Да уже поняли, — говорит один из старых казаков, — не тяни есаул, с кем воюем?
— В том то и дело, что мы не знаем. — Мрачно говорит Баранов.
— Что значит «не знаем»? — Не понимает прапорщик. — Вы, господин есаул, уж расскажите, всяко боевую задачу вам пред нами ставить придётся.
— Вот в том то и дело, — продолжает есаул медленно, — в том то и дело. Дожди, видели, какие?
— Да видели-видели, — отвечают пластуны. — Дальше что?
— Вот вы там, на болотах своих, может, такие дожди и видели, а мы в степи — нет. Никто из стариков не помнит, чтобы такие грозы гремели, весь юг в молниях был, ночи напролёт гремело, и чтобы дождь лил неделю, почти не переставая, тоже вспомнить никто не может.
Казаки не перебивали, слушали, в зале висел знак запрещающий курить, но сигареты уже раскуривались, и есаул на это внимания не обращал.
— И с юга поднялась саранча, повалила, сначала саранча, а потом китайцы побежали.
— Значит, с китайцами воюем? — Уточнил кто-то.
Есаул нетерпеливо махнул рукой, поморщился:
— Да не с китайцами, НОАК тут не появлялась, — говорит он, — беженцы бегут с юга, бабы с детьми.
— Мы два грузовика видели, встретили на дороге, — вставляет прапорщик, — хотели спросить, кто их пустил к нам.
Есаул махнул рукой, мол: Не до этого сейчас. И продолжил:
— Бегут, под пули лезут, лишь бы сбежать.
— А что говорят? — Спрашивает немолодой казак. — От чего бегут-то?
— Чушь какую-то несут, говорят, степь поднялась. Так и бубнят: степь поднялась, степь поднялась. Говорят саранча, сколопендры, песчаный краб, все на север бегут от воды. Всех, кто на пути встает, съедают.
— Да брехня какая-то. — Не верит Сашка Каштенков. — Прям поели всех. Нешто у китайцев патроны кончились?
Остальные пластуны с ним согласны, тоже не верят, ухмыляются, покуривают. Уж чего-чего, а патронов и снарядов у китайцев море.
— Сюда вал идёт, — сурово говорит есаул, — понимаете, живой вал! От Енисея и на двести километров на запад сплошная стена саранчи.
