Миг жизни | страница 20
Глаза его все еще ничего не выражали. Он то отводил их в сторону, то снова глядел на Метелева, и тот не замечал в них ни страдания, ни страха.
— Как дела? — спросил Метелев мягко.
Лицо Семенова приняло озабоченное выражение.
— Сто шестьдесят восьмой клапан, — сделал несколько глубоких вдохов. — Продувка реактора… Усилилась течь по разъему… Ы-ы-х… Пытался подтянуть гайки — ни черта не вышло… Ы-ы-х… — он улыбнулся. В глазах слегка вздрогнули тени. — Измазался вот по уши. Тысяч сто пятьдесят, наверное… — он встал и подошел к ТИСу. — Ну вот, двести пятьдесят тысяч по бетта… — он снова улыбнулся. В глазах появилось смущение.
— Иди мыться, — сказал ему Метелев. — Переоденься из аварийного запаса… Зря трогал клапан-то… — И с раздражением подумал об этой, почти постоянной, течи на линии продувки реактора.
Семенов взял ключи и сел на стул. Глубоко вздохнул, но вдох был спокойней прежнего.
— Надоела эта течь, Виталий Иванович… Хотел как лучше…
Метелев вынул из нагрудного кармана Семенова дозиметр с оптической шкалой и посмотрел на свет.
— Шестьдесят миллирентген, — сказал он задумчиво. — Три палки схватил, дружище… Не одобряю…
Семенов махнул рукой.
— Сколько энтих палок уже нахватано, Иванович… Не пересчитать… — он улыбнулся и уже спокойно вздохнул.
— Полегчало? — спросил Метелев.
— Да… Видишь, Виталий Иванович… Месяц прошел, как сердце у меня спортилось… В душе ношу изумление такое… Веришь, нет?
Метелев ощутил неловкость от неожиданного прилива откровенности аппаратчика. Увидел, что веки у Семенова стали красными, а светло-голубые глаза потемнели до синевы.
— Жена изменилась ко мне… Раньше Наталку из детского сада волок на плечах четыре квартала — хоть бы хны… А теперя, видишь, чихаю. Себя еле донес… А она… Даже и не скажешь сразу в чем… Вот… Будто смотрит со стороны на меня. Как на чужого… А?.. Аж диковинка какая-то в душе от такого взгляда. Будто я мертвец не мертвец… А? Чудно как-то… Иной раз так злоба подкатит, аж душно станет. Ах, ты думаю, лапушка моя, уже примеряешься — скоро ли копыта откину? На-кось! — Семенов ткнул кукишем себе меж колен. Глаза побелели, вспыхнули яростью. Но тут же устало потухли. — Обидно, — добавил он и как-то весь сник.
— Зря ты, Анатолий, — сказал Метелев. — Это у нее удивление и, может, боль за тебя — был один и стал вдруг другой, а врать она, видать, не может у тебя…
— Может, оно и так… — задумчиво сказал Семенов, и в глазах его дернулась шторка теплоты. Он деланно бодро встал. — Ну, я пойду помоюсь, Виталий Иванович.