Сухой горячий воздух переносится легче, чем, например, такой же температуры пар. По телу начали скатываться струйки пота, дыхание стало затрудненным. На выдохе горячило губы и ноздри. Метелев прислушивался, пытаясь уловить, не накладывается ли на грохочущий водопад звуков посторонний шум, например, свища или какой-либо только начинающейся течи. Однако ничего нового на привычном шумовом фоне уловить не смог. Не сходя с места, внимательно осмотрел трубопроводы, находящиеся в поле зрения. Пахло сложным горячим запахом ржавчины, изоляции, эпоксидной краски, которой были выкрашены металлическая облицовка потолка, стены бокса, и какой-то еще менее горячей влажноватой духотой откуда-то глубоко снизу, из минусовых отметок бокса, где скапливалась радиоактивная вода в трапах и приямках. Лампочка горела где-то между трубопроводами, создавая красноватый световой фон, и темные на этом фоне трубы и объемистые корпуса сепараторов, похожие на огромные бочки, и ревущий, несущийся к турбине трехсотградусный пар — все это отдавало сверхъестественностью и жутковатинкой. Метелев поймал себя на том, что им владеет страстное желание скорее уйти отсюда. Он посмотрел на часы. Три часа тридцать минут ночи…
«Надо сказать Буркину, чтобы сменил лампы…» — подумал он.
Одна была где-то внизу, вторая на верхнем ярусе бокса у выхода в реакторный зал. Он подошел к краю площадки и приставил ПМР вплотную к корпусу сепаратора. Руке передалось легкое дрожание, сообщаемое оборудованию рабочей средой.
«Триста пятьдесят миллирентген в час при норме пятьдесят… Пора отмывать…» Он подумал, что находится здесь уже минут десять и зря хватает «палки». (Так эксплуатационники называют суточную дозу по гамма-облучению.)
И все же надо промерить активность по тракту. Он обязан знать, куда посылает людей.
Держа ПМР в левой руке, с трудом сохраняя равновесие и хватаясь правой рукой за горячую трубу-перило, переступая через две перекладины, взобрался на второй ярус.
«Ух! Горячо!» — отметил Метелев, подумав, что может хватить тепловой удар и тогда загремит вниз — и крышка.
Вспомнил, как когда-то, у дроссельных клапанов, после их заедания и внезапного открытия, они со слесарем Долговым сидели вон там, на ярус выше. Горяченько было! Много горячее, чем теперь… Долгов вдруг стал валиться на бок, и Метелев с трудом выволок его в реакторный зал…
«Неосмотрительно, старина…» — с беспокойством подумал он о себе и взобрался наконец на площадку сепараторов высокого давления. Вплотную приткнул ПМР — четыреста пятьдесят миллирентген в час.
