Все шло своим чередом. К вечеру появился приказ о моем назначении председателем экспертной комиссии по новому техническому проекту атомной электростанции. Утром все уже об этом знали, и в первую очередь, разумеется, Козис. Вскоре он позвонил мне:
— Поздравляю с назначением, Юрий Иванович! Когда будет готово экспертное заключение?
«Все идет как по нотам», — подумал я и официально запросил у него экземпляр техпроекта для изучения.
— Обратись к главному инженеру проекта Маркову, у него все есть, — посоветовал Козис и бросил трубку.
Когда срок тиражирования проекта истек, я снова толкнулся к Маркову. Лицо у него на этот раз было наглое и чуть насмешливое. Я перевел это примерно так: «Крышка тебе, парень».
— Проект в архиве, — сухо бросил он и тут же вышел из комнаты.
«Когда они успели переправить туда пятнадцать томов?» — думал я, направляясь в архив. В архиве проекта не было. Крут замкнулся.
Конечно же можно снова пойти к Маркову, в конце концов к Козису, устроить скандал, доложить Сапарову и так далее. Но хорош спец, который с первого дня показал свою некоммуникабельность. Стало быть, это не вариант. Я впал в уныние — нет ничего хуже вот такого нелегкого положения. И в то же время по опыту я отлично знал, что даже самая грозная опасность отступает перед собранностью и готовностью действовать до конца.
Было понятно, что сегодня работа не пойдет. Я отправился в общежитие, лег на койку и в нетерпении стал есть купленные вчера яблоки. То было нечто вроде психоза: есть я не хотел, но нетерпение, владевшее мною, требовало хотя бы какого-то действия. Я знал: пусть перегорит ярость, остынет воспаленная голова, и я определенно что-нибудь придумаю.
В дверь постучали.
— Не заперто, — сказал я.
Дверь распахнулась, на пороге стоял — я глазам своим не верил — Пузанов, директор Чегерольской АЭС, мой старый добрый друг, мой бывший начальник и коллега.
Конечно, бывают в жизни всякие чудеса, но чтобы вот так, неожиданно, как по заказу, явился именно тот человек, которого я больше всего хотел видеть, — такого я не предполагал. Я захохотал, вскочил с койки и стал лихорадочно тискать в объятиях недоумевающего директора. Я с явным наслаждением смотрел на него. До чего же может стать вдруг родным лицо, которое давно знаешь и которое особенно тебя и не привлекало. Пузанов! Можно было подумать, зная его только по фамилии, что это человечище, монумент бронзовый, а он был сухонький, маленький, взгляд серых умных глаз несколько уклончив. Он умел в любых обстоятельствах предельно собраться и выдать, как сверхмощная ЭВМ, единственно верное решение.
